Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.

В столице уже собирали отряд наблюдателей за выездами царя, а сам он еще продолжал оставаться в Крыму. В Ливадии же бушевали собственные страсти.

В начале ноября цесаревич с женой уехали в столицу, чтобы отпраздновать день рождения цесаревны Марии Федоровны — 14 ноября — отдельно от царской семьи. Это была явная демонстрация!

Только 21 ноября вернулся в столицу царь с новым семейством. Милютин записал в этот день: «прибыл сегодня утром в Петербург, в императорском поезде. Меры, принятые для охранения пути от всяких злодейских покушений, доведены до крайности. Кроме частей войск, расставлено вдоль дороги до 20 тысяч обывателей, конных и пеших. Почти нигде государь не выходил из вагона; на станциях не позволяли быть на платформах ни одному постороннему человеку. Во время самого пути гр[аф] Лорис-Меликов получал тревожные телеграммы об арестовании разных подозрительных личностей, о провозе каких-то снарядов, орсиньевских бомб и т. п. Боялись даже за переезд в самом Петербурге от вокзала до дворца /…/. Однакоже все обошлось благополучно и государь проехал по Невскому проспекту с многочисленным конвоем гвардейских кавалерийских офицеров»[951] — Лорис-Меликов продолжал разыгрывать свой цирк!

Немедленно к нему присоединились и народовольцы: 22 ноября был задействован паспорт на имя Кобозевых, которые в этот день, согласно легенде, прибыли в Петербург, прописались и вступили в официальные переговоры о наеме помещения на Малой Садовой для открытия торговли сырами.

Вслед за этим произошел внезапный арест Александра Михайлова. Об этом рассказывают Анна Корба и Лев Тихомиров.

Корба: «Старание А.Д. [Михайлова] сберечь для потомства карточки товарищей, павших в бою, и послужило причиной его собственной гибели. Накануне того дня, когда он отнес карточки Квятковского и Преснякова к фотографам на Невском, он виделся с несколькими студентами и просил их заказать снимки карточек в любой фотографии. Отказ студентов глубоко возмутил А.Д.; он увидал в нем проявление трусости и нежелание подвергать себя малейшей опасности. Поддавшись чувству раздражения, он на другой день сам отнес карточки фотографам»;[952] «Фотография эта находилась на Невском проспекте. Ее хозяин оказался агентом тайной полиции. Когда А.Д. накануне заходил справиться о карточках, жена шпиона-фотографа, стоя за стулом мужа, и с тревогой глядя на А.Д., провела рукой по своей шее, давая этим понять, что ему грозит быть повешенным»;[953]