Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Это характерное рассуждение (повторяемое, например, таким церковным «авторитетом», как митрополит Иоанн Снычев) абсолютно неприемлемо в богословском плане: по существу, оно является антихалкидонской ересью – оно грубо и явно противоречит догмату о двух природах Иисуса Христа. По своей божественной природе – как «совершенный Бог» – Он действительно вечен и неизменен; но по своей человеческой природе – как «совершенный человек», Он вечно возрастает, изменяется и обновляется – и вместе с Ним вечно возрастает, изменяется и обновляется Его Церковь. Утверждение о неизменности человеческого проявления истины столь же еретично, каким было бы утверждение об изменяемости ее божественного источника. Ересь абсолютного консерватизма отнюдь не является лишь отвлеченным заблуждением ума. Односторонняя установка на неизменность истины во всех ее человеческих формах и проявлениях приводит к тяжелым духовным и психологическим, а затем и к практическим последствиям. Когда все новое и творческое приписывается исключительно силам зла, тогда этим силам придается непомерно преувеличенное значение, и «образ врага» вырастает в нечто непреодолимое и подавляющее. Отвергая возможность творческого действия Иису са Христа в текущей исторической реальности, фанатичный консерватор почти неизбежно впадает в отчаяние, затем ожесточается – и в итоге его сердце наполняется яростными энергиями преисподней. Такова плата за отвержение творческого синергизма человека с Богом. Мнимо воображая, что вступает на путь непримиримой борьбы со злом, впавшая в прельщение христианская душа становится на деле невольным – и очень действенным – орудием этого зла.

Угроза нравственной катастрофы «жидофобии» реально встала перед многими участниками Белого движения в России (и остается не менее актуальной в наши дни). Не угодничество перед большевистской (с позиции белых – «еврейской») властью, но великая ответственность перед Богом побуждает патриарха Тихона сделать все возможное, чтобы сократить масштаб этой катастрофы. Из глубины скорбящего пастырского сердца исходят его призывы к русским людям, захваченным этим новым искушением, худшим всех прежних. В своем послании от 8/21 июля 1919 г., в дни, когда поражение красных казалось неотвратимым, патриарх взывает:

«Чадца мои! Пусть слабостью кажется иным эта святая незлобливость Церкви, эти призывы наши к терпеливому перенесению антихристианской вражды и злобы… – но мы умоляем вас, умоляем всех наших православных чад, не отходить от этой единственно спасительной настроенности христианина…

Зажигаются страсти. Вспыхивают мятежи. Создаются новые и новые лагери. Разрастается пожар сведения счетов… Дальше еще ужас. Доносятся вести о еврейских погромах, избиении племени, без разбора возраста, вины, пола, убеждений… Православная Русь, да идет мимо тебя этот позор. Да не постигнет тебя это проклятие. Да не обагрится твоя рука в крови, вопиющей к небу. Не дай врагу Христа, диаволу, увлечь тебя страстию отмщения и посрамить подвиг твоего исповедничества… Наша боль – боль за светлость и счастье нашей святой Церкви, наших чад. Наши опасения – что некоторых из них может прельстить этот новый, уже показывающий зияющую пасть зверь, исходящий из бездны клокочущего страстями сердца человеческого. Одним порывом мщения навсегда запятнаешь себя, христианин, и вся светлая радость нынешнего твоего подвига – страдания за Христа – померкнет, ибо где тогда дашь ты место Христу…» (полный текст – в «Хронологии»).

В послании к архипастырям Русской церкви от 25 сентября/8 октября 1919 г. патриарх Тихон со всей твердостью напоминает соборные постановления о невмешательстве Церкви в политическую борьбу: