Трагедия сорок первого. Документы и размышления

Как всегда в то время, преувеличивало потери противника и Совинформбюро. Оно сообщало о разгроме в районе Ельни: «дивизии «СС», 15-й пехотной дивизии, 17-й мотодивизии, 10-й танковой дивизии, 137-й, 178-й, 292-й, 268-й пехотных дивизий противника». Жуков, как и многие военачальники самого высокого ранга, в июле, августе «несколько» преувеличивал свои небольшие победы; хотя они и стали первой успешной наступательной операцией, но потери наших солдат и офицеров при этом составили около 80 тысяч человек. Очень дорогая цена для такой операции; наверное, с большей пользой дивизии Резервного фронта могли бы помочь войскам Кирпоноса или Попова. Для немцев выступ у Ельни в тот момент был второстепенным направлением, и они не стали его удерживать любой ценой. Противник за время 22 июня — 10 сентября 1941 г. на всем советско-германском фронте потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 459511 человек, в том числе с 27 августа по 10 сентября, когда происходила Ельнинская операция — 18411 человек, из них убитыми 14188^{415}.

Немецкие генералы, как видно из этих цифр потерь солдат и офицеров, заботились о сбережении солдатских жизней; не в укор это сказано советским генералам той поры 1941 г., а в назидание нынешним.

ГЛАВА 13

В начале августа 1941 г. резко обострилась и осложнилась обстановка на юго-западном направлении. На правом крыле Юго-западного фронта 5-я (генерал-майор М.И. Потапов) и 37-я (генерал А.А. Власов) армии отражали отчаянные попытки немцев овладеть Киевом. На левом крыле противник продолжал наступление в направлении Днепропетровска и Запорожья, тесня войска 6-й и 12-й армий. 2 августа главным силам 1-й танковой группы генерала Клейста совместно с войсками 17-й армии генерала фон Штюльпнагеля удалось перехватить наши коммуникации, а затем в районе Умани окружить 6-ю и 12-ю армии. Тяжелая обстановка складывалась и на Южном фронте.

Ставка Верховного главнокомандования вынуждена была «чуть ли не ежечасно заниматься ходом событий на юго-западном направлении». Вечером 4 августа состоялся разговор И.В. Сталина с М.П. Кирпоносом. В разговоре Сталин подчеркнул, что ни в коем случае нельзя допускать, чтобы немецкие войска перешли на левый берег Днепра, и потребовал совместно с главнокомандующим юго-западным направлением С.М. Буденным и командующим Южным фронтом И.В. Тюленевым наметить план создания крепкой оборонительной линии, проходящей приблизительно от Херсона и Каховки через Кривой Рог, Кременчуг и далее на север по Днепру, включая район Киева на правом берегу Днепра.

«Если эта примерная линия обороны будет всеми вами одобрена, — говорил Сталин, — нужно теперь же начать бешеную работу по организации линии обороны и удержанию ее во что бы то ни стало. Хорошо было бы в этих целях теперь же подвести к этой оборонительной линии новые дивизии с тыла (в конце июля Ставка информировала главкома Буденного о выделении в его распоряжение 19 стрелковых и 5 кавалерийских дивизий), устроить артиллерийскую оборону, устроить окопы и основательно зарыться в землю. В этом случае Вы могли бы принять на этой линии отходящие усталые войска, дать им оправиться, выспаться, а на смену держать свежие части».

Кирпонос и Хрущев доложили, что ими приняты все меры к тому, чтобы не позволить противнику взять Киев. Они попросили пополнения людьми и вооружением, согласились с предложением Сталина об организации нового оборонительного рубежа и пообещали немедленно приступить к его отработке. К 12 часам 5 августа они должны были представить Ставке свои окончательные соображения в связи с этим. Одновременно они доложили, что главком С.М. Буденный приказал Кирпоносу подготовить и провести контрудар в направлении Звенигородка с утра 6 августа и деблокировать 6-ю и 12-ю армии. Они хотели уточнить, не возражает ли против этого Ставка. Сталин ответил, что Ставка не только не будет возражать, а, наоборот, приветствует наступление, имеющее своей целью соединиться с Южным фронтом и «вывести на простор названные вами две армии». Далее Сталин указывал: «Директива Главкома совершенно правильна, но я все-таки просил бы вас разработать предложенную мною линию обороны, ибо на войне надо рассчитывать не только на хорошее, но и на плохое, а также на худшее. Это единственное средство не попадать впросак. Что касается того, чтобы я поддержал вас в деле пополнения и снабжения ваших частей, то я, конечно, приму все возможные и невозможные меры для того, чтобы помочь вам, но я все же просил бы вас больше рассчитывать на себя…»^{416}