Трагедия Цусимы

На мостике «Дианы» послышались радостные восклицания, приветствовавшие смелое решение, но радость была непродолжительна и тотчас же сменилась недоумением и тревогой… «Ретвизан» продолжал идти прежним курсом; броненосцы не последовали за «Аскольдом», а сам он, работая полным ходом, с тем же сигналом на мачте, словно летучий голландец, пронесся мимо, расходясь с эскадрой на контргалсах и направляясь к югу…

— Значит, не он командует эскадрой! — воскликнул командир. — Но мы-то должны идти за ним!

Обогнать броненосцы и повернуть у них под носом, как это сделал «Аскольд», нам, с нашей скоростью, было бы слишком долго, а потому командир, ни минуты не колеблясь, решил прорезать их нестройную толпу.

Несмотря на тяжесть переживаемого момента, я не мог не любоваться спокойствием и уверенностью, с которыми он выполнил этот рискованный маневр.

Однако первый момент недоумения, когда броненосцы не пошли за «Аскольдом», затем прорезывание строя — все это заняло время — добрых 10–15 минут, — и, выйдя на чистую воду, мы увидели нашего флагмана далеко на юге, скрывающегося за горизонтом в перестрелке с неприятельскими крейсерами…

Командир сохранял по внешности полную невозмутимость и только нервно пощипывал бородку.

— Ну, как я буду «следовать за ним» с нашими 17 узлами! — проговорил он сквозь зубы и вдруг, махнув рукой, резко скомандовал: — Право руля!

«Диана» круто повернула влево и вступила в кильватер «Палладе», которая даже и не попыталась следовать за «Аскольдом» (Придя в Шанхай, контр-адмирал Рейценштейн доносил по телеграфу, что, сделав сигнал «следовать за мной», развил скорость 20, а затем 22 узла, и с тех пор «Паллады» и «Дианы» не видал… Немудрено!).

В 7 час. 20 мин. мы были атакованы с севера отрядом «Чин-Иен», «Мацусима», «Ицукусима» и «Хасидате»; с востока подошли отделившиеся от главных сил «Кассуга» и «Ниссин», а с юга насели «собачки».

Ну, для этой компании мы были еще достаточно сильны. Добить нас им не удалось, и после короткого жаркого боя на дистанции не свыше 20 кабельтовых неприятель поспешно ретировался.

В этой схватке «Диане» не посчастливилось.

Я стоял на моем обсервационном пункте, на верхнем мостике, когда увидел поднявшийся на правом шкафуте гигантский столб черного дыма, и тотчас же поспешил к месту происшествия.

Оказалось, что снаряд угодил в стрелу Темперлея, лежавшую на дымовом кожухе, разбил ее, изрешетил осколками ближайшие вентиляторы, дымовую трубу, сам кожух, палубу, перебил отросток трубы пожарной помпы (это было на пользу) и вывел из строя 17 человек — 5 убитых на месте (в том числе мичман Кондратьев) и 12 раненых (На другой день среди обломков мы нашли донышко этого снаряда с маркой 18 s/m. — Очевидно, был получен с «Кассуги» или «Ниссин», которые одни имели такую артиллерию.).

Не могу, при этом случае, не похвастать постановкой службы на крейсере. Несмотря на всю поспешность, с которой я спускался с верхнего мостика и бежал по палубе, к моменту моего прибытия все уже было сделано. Я увидел только последние, скрывающиеся в офицерский люк носилки; убылые номера орудийной прислуги уже были заменены людьми с левого (не стрелявшего) борта; пушки, счастливо не получившие никаких повреждений, поддерживали энергичный огонь, а мичман Щ., за смертью Кондратьева вступивший в командование средней батареей, сердито размахивал грязной щеткой для подметания палубы и этим грозным оружием гнал на левый борт под прикрытие от осколков излишних добровольцев, стремившихся заменить убитых и раненых, чтобы принять личное участие в бою…

— Лишние, прочь! — скомандовал я, бросаясь к нему на подмогу.

И перед окриком «старшего» наши молодцы, только что добивавшиеся права стать со смертью лицом к лицу, поспешно и послушно разошлись по своим местам…

Мне ничего не пришлось ни указывать, ни приказывать, а только одобрить то, что уже было сделано, после чего я пошел в боевую рубку доложить командиру о результатах попадания, но едва ступил на нижний мостик, где помещалась броневая рубка, как из нее до меня долетели слова доклада (кажется, говорил мичман С.) — «…подводная… под лазаретом»… — и резкий голос командира:

Доложите старшему офицеру!.. Скорей!..

Есть! Слышу! — крикнул я, что было мочи, в просвет между броней и крышей рубки и, почти скатившись с трапа, побежал на ют.

Палубный дивизион! (по старой терминологии «палубным дивизионом» называлось небольшое число людей с боцманом во главе, находившихся в распоряжении старшего офицера и во время боя занимавшихся тушением мелких пожаров, исправлением незначительных повреждений. В Порт-Артуре при Макарове эти «дивизионы» были значительно усилены, снабжены всеми необходимыми средствами для заделки пробоин и специально обучались этому делу. В состав их входили наиболее опытные и расторопные люди, как то: боцмана, лучшие унтер-офицеры и марсовые, а также специалисты и мастеровые — водолазы, плотники, парусники, слесаря, кузнецы и т. п. Название осталось старое) за мной!

Здесь! Здесь! Все — тут! — отозвался старший боцман.