Трагедия в чайном домике [СИ]

— Верно. И о курах, — он кивнул. — И еще о лебедях, индюшках, фазанах… Вообще-то наши поместья славились урожаями проса и репы, но мы всегда мечтали соединить наши сердца и состояния и завести поистине королевские птичники. Если бы не досадная неудачливость опекуна! — юноша промокнул глаза платком. Я обратила внимание на монограмму: «АХА».

— Этот платок вышивала Амели?

— А… нет… по несчастной случайности, имя моей супруги тоже начинается с А — леди Алиса Персиваль Хэд Адор. Впрочем, она не утруждает себя вышиванием.

— А чем же она себя утруждает? — сощурилась Шерли. — Впрочем, рассказывайте по порядку. Вы что-то говорили о птичниках?

Сэр Персиваль покраснел, глаза его увлажнились.

— Нам было по двенадцать лет, когда мы ночью выбрались из дому слушать соловьев. На границе наших владений растет огромный черемуховый куст. Он склоняется к речной воде, и соловьи… как сладко они поют там каждую весну и лето! Амели счастливо сбежала, а опекун поймал меня и… наказал. И когда она узнала об этом, она сказала, что мы всегда будем вместе…

— Разводить птичек.

— Да, — кивнул он, не заподозрив иронии. — Но не мог же я обречь ее на бедность. И ее родители ни по чем бы не согласились. А опекун…

Он углядел шерри и выпил залпом. Прикрыл рот узкой ладонью. В нем вообще ощущались признаки вырождения, как в представителе любых дворянских родов с близкородственными браками. Впрочем, я не стала оглашать свои наблюдения вслух.

— И кем же была сосватанная вам леди?

Я строго глянула на Шерли, предлагая ей не торопить джентльмена, потому что в его рассказе могут скрываться существенные детали. Шерли все поняла, надулась, но замолчала.

— Его партнером по клубу Багатель был один дипломат, сэр Генри Осборн. Он совсем недавно возвратился в Англию, а до того двадцать лет возглавлял посольство в Токио. Он вернулся в Лондон и подал в отставку, когда пришло время выводить в свет его дочь Алису. Она родилась вне брака, ее мать умерла родами, отец признал девочку и завещал ей все свое состояние, а оно оценивается почти в полмиллиона фунтов стерлингов в недвижимости и ценных бумагах…

Я едва успела помахать пальцем, предупреждая, чтобы мисс Холмс не присвистнула. Негоже юным леди вести себя, как мальчишкам-разносчикам.

— Меня представили сэру Генри, к перспективе моего брака с его дочерью он отнесся положительно, девушка тоже ничего против не имела, и мы обвенчались в приходе Святого Петра 6 января этого года.

Меня в Алисе устраивало все: она умна, богата, образованна. Ее отец без споров оплатил мои долги. Я расстался с опекуном и, казалось, должен быть счастлив в браке. Одна вещь омрачает его. Нет, две. Невозможность соединиться с моей Амели и то, что Алиса боится птиц.

Шерли подалась к нему, поставив локти на стол, но я не стала ей пенять. История несчастного Персиваля меня тоже все больше интриговала.

— Когда мы переехали в Адор, Амели постаралась стать сердечным другом моей супруге и привить ей любовь к сельской жизни. Я поощрял их дружбу и наслаждался браком, потому что в постели…

Юноша страшно покраснел и виновато взглянул на мисс Холмс.

— Вы не сказали ничего такого, сэр Персиваль, чего я бы не знала…

— Но юная девушка…

— Я принимала роды у кошки!

Персиваль замер, шокированный. Я налила ему еще вина. Он глотнул, откашлялся и выдавил:

— Она в постели была львицей! Боюсь, Амели никогда не смогла бы доставить мне подобного наслаждения. Может, мать Алисы была гейшей… э… прошу прощения…

— Мисс Ватсон, будьте добры, — произнесла Шерли церемонно, — подайте мне том Британской энциклопедии на Г.

Я пошла выполнять указание, гордясь нашей девочкой: именно так действовал бы в подобном случае ее блистательный отец.

Шерли перелистала плотные страницы и, сдвинув папиросную бумагу, разглядывала акварель — девушку со сложной прической и в трех халатах-кимоно. Персиваль покосился туда же и отвернулся. А мисс Холмс прочитала вслух: «Гейша (гэйся) — девушка (женщина), развлекающая своих клиентов японским танцем, пением, ведением чайной церемонии, беседой на любую тему. Название профессии состоит из двух иероглифов: „искусство“ и „человек“. В провинции Кансай, в Киото, начиная с реставрации Мэйдзи, используются понятия „гэйко“… Ученицы токийских гейш называются хангёку — „полудрагоценный камень“ (их время вполовину дешевле); также имеется общее наименование о-сяку — „разливающая сакэ“».

— Ничего страшного здесь не вижу, — обратила она пристальный взор на сэра Персиваля. — Я читала об эллинских гетерах. Они исполняли примерно ту же роль и вовсе не обязательно торговали своим телом. О, тут как раз и упоминается о сиро-гэйся («белых гейшах»), что занимались только развлечением гостей, и о короби-гэйся («опрокидывающихся гейшах»)… — Шерли вежливо помолчала. — Так что вовсе не факт, что ваша покойная теща — публичная женщина.

Сэр Персиваль покраснел и вскочил, уронив шляпу в третий раз.

— Я… я… — он задыхался.

— У вас грудная жаба, сэр Хэд?

— Что? Нет… Простите, я не привык вести столь откровенные беседы с женщинами.