Трагедия закона

Хильда Барбер, следовало признать, была редким существом: женщиной с истинным талантом юриста. Как она рассказала Дереку, ее в свое время приняли в адвокатуру, но она никогда не работала. Последнее утверждение соответствовало действительности в том смысле, что, как многие другие женщины-барристеры, она так и не сумела приобрести практику. Не имея влиятельной поддержки, она не смогла преодолеть предубеждений, из-за которых профессия барристера остается, в сущности, мужской. Однако в течение двух лет она не вылезала из «Темпла», присутствовала на слушаниях всех сколько-нибудь важных в профессиональном отношении дел — а не только дел, просто по той или иной причине получивших дурную славу, — и прилежно занималась в библиотеке своего инна. В этот же период она подвизалась в качестве ученицы в адвокатской конторе Уильяма Барбера, а затем, когда его практика достигла высшего расцвета, стала младшим сотрудником. Вскоре по истечении срока ее ученичества Барбер в течение одного месяца отпраздновал два события: получение должности королевского адвоката и свадьбу. В то время судачили, будто инициатором обоих важных событий была леди. Разумеется, с профессиональной точки зрения у судьи не было никаких оснований сожалеть ни об одном из них.

После замужества Хильду Барбер больше в «Темпле» не видели. Белоснежный парик и не утратившая первозданного блеска мантия были убраны в шкаф как мемориальные атрибуты нереализованных амбиций. С той поры она посвятила себя двум занятиям: пестованию мужниной карьеры и изящной трате его постоянно растущих заработков. Трудно было сказать, в каком из них она преуспевала больше. Она принесла Барберу связи в обществе, которых ему до той поры недоставало, и в которых он остро нуждался, чтобы скрепить законной печатью свою профессиональную репутацию. Адвокаты, избегавшие свою ученую коллегу, барристера мисс Хильду Мэттьюсон, соперничали между собой за право быть приглашенными на коктейли и ужины, которые давала элегантная миссис Барбер. Вечерние выпуски газет, в одной колонке давая изложение речи «знаменитого королевского адвоката» на каком-нибудь фешенебельном светском событии дня, в другой обязательно сообщали, что его супруга блистала на премьере или на благотворительном балу в наряде, который описывался гораздо подробней, чем основные мысли ее мужа; таким образом, герои обеих публикаций способствовали росту популярности друг друга.

Но было бы ошибкой полагать, будто, оказавшись в положении, позволявшем ей в полной мере развивать свои светские таланты, леди Барбер хоть в малейшей степени утратила интерес к профессии. Если другие женщины в подобных случаях находят выход своей бьющей через край энергии в благотворительности или политике, то Хильда осталась верна юриспруденции. Никто, кроме разве что секретаря судьи, даже представить себе не мог, как велик был объем работы, которую она выполняла для мужа в качестве его «негра». Барбер был человеком того интеллектуального калибра, который рано или поздно в любом случае привел бы его на судейскую скамью, но его жена, вероятно, имела основание полагать, что ее помощь на несколько лет сократила ему этот путь, сняв с него непомерный груз работы, которая в иных обстоятельствах могла бы погрести его под собой.