Трагедия закона. Простым канцелярским шилом

Петигрю чуть поколебался, однако его симпатии к мисс Дэнвил были настолько искренни, что отказать ей у него просто не хватило решимости. Позорной клевете надо положить конец. Любой ценой! Не говоря уж о его абсолютном нежелании быть в конечном итоге вызванным на процесс о диффамации личности даже в качестве беспристрастного свидетеля. Ради святого дела, пожалуй, имело прямой смысл нарушить правило конфиденциальности и показать ей то, что она так горит желанием увидеть. Требуемые бумаги лежали у него в кейсе, который он оставил у письменного стола. Петигрю не поленился сходить за ним, достал оттуда копию письма Тиллотсона и торжественно вручил его мисс Дэнвил.

— Вот ваши доказательства, — сказал он, в душе довольный тем, что мисс Дэнвил вряд ли придет в голову интересоваться, каким образом они к нему попали и насколько велико юридическое различие между оригиналом документа и одной из его копий.

Мисс Дэнвил, молча шевеля губами, медленно прочитала письмо. Догадываясь о ее взвинченном состоянии, Петигрю, естественно, ожидал от нее проявления каких-то эмоций при виде столь наглядных, черным по белому написанных свидетельств всей нелепости обвинений против Филипса, но то, что он увидел, превзошло все его ожидания: после первого предложения на ее лице буквально расцвела счастливая, сияющая улыбка, а к тому времени, когда она дошла до конца первого абзаца, залилась слезами…

Честно говоря, Петигрю, хотя и не в первый раз с тех пор, как приехал в Марсет-Бей, почувствовал себя ужасно смущенным. Он просто не находил слов, чтобы утешить ее. Собственно говоря, он ведь уже представил ей самое большое, так сказать, материальное утешение, и, если результатом этого стало бездонное море слез, что еще ему оставалось делать, кроме как ждать и надеяться, что достаточно скоро она устанет плакать, возьмет себя в руки и начнет вести себя достаточно разумно? Да, была бы здесь сейчас мисс Браун! Уж ей бы точно удалось быстро привести мисс Дэнвил в чувство. Но с другой стороны, будь она здесь, эта весьма неприятная ситуация с большой степенью вероятности вообще не могла бы возникнуть.

Впрочем, мисс Дэнвил сама решила проблему, но не перестав плакать, а просто выйдя из комнаты и на ходу вытирая слезы насквозь промокшим носовым платочком. Петигрю едва успел выхватить у нее из руки «материальное доказательство», поскольку к нему подходила миссис Хопкинсон, очевидно внимательно наблюдавшая за ними с противоположной стороны зала, и, несмотря даже на его кислый взгляд, кажется, была полна решимости попытаться пойти на некие уступки.

— Ради бога, извините нас за всю эту склоку, — сказала она. — Моя вина, признаю, но иногда я, как бы это получше сказать, перевозбуждаюсь. У меня злой язык, я знаю, но тут уж ничего не поделаешь, такой уродилась.

Петигрю был совсем не расположен даже говорить с ней. Он молча положил письмо в свой кейс и демонстративно громко защелкнул замки. Но миссис Хопкинсон это не остановило.

— Вы настоящий джентльмен, мистер Петигрю, вы не скажете мистеру Филипсу обо мне? — умоляющим тоном произнесла она. — Мне совершенно не хотелось бы выступать ответчиком в суде. Не говоря уж о выплате компенсации в несколько тысяч фунтов за нанесенный моральный ущерб… даже если бы они у меня были. Я очень, очень на вас надеюсь! — добавила она с нервным смешком.

— Лично я намерен забыть обо всем этом как можно скорее и настоятельно советую вам поступить точно таким же образом, — жестко ответил Петигрю.

— Конечно! Я знала, что вы просто душка! Ах, какой же груз спал с моих слабых плеч! Теперь я смогу спать спокойно. Хотя… А как насчет мисс Дэнвил? Как вы думаете, она может на меня донести?

— Не имею и не желаю иметь ни малейшего понятия. Спросите у нее самой.

— Эта полусумасшедшая фанатичка ничего не скажет, — раздраженно заметила миссис Хопкинсон. — Вы только посмотрите, в каком она сейчас состоянии. То хохочет, то рыдает…

— За это вы должны благодарить прежде всего себя, миссис Хопкинсон.

Но в ответ миссис Хопкинсон предпочла изобразить крайнее негодование.

— Ничего себе! — воскликнула она. — А разве не вы вывели ее из равновесия? Разве не вы только что показывали ей какие-то письма, ну и все такое? Я собственными глазами видела это! Чем же еще…

Если раньше Петигрю старался сохранять спокойствие, то после этой фразы утратил его.

— Полагаю, наша беседа зашла слишком далеко, — сухо прервал он ее. — Я не собираюсь стоять здесь, выслушивая ваши нелепые обвинения. После того как своими бредовыми сплетнями вы расстроили мисс Дэнвил, мне пришлось сделать все возможное, чтобы хоть как-то исправить причиненное вами зло. Что же касается письма, которое я дал ей прочитать, то, если вас это так интересует, оно от стряпчего покойной миссис Филипс, где он официально подтверждает факт ее смерти.

В глубине души он пожалел, что сказал так много, хотя, с другой стороны, ему было приятно увидеть выражение лица миссис Хопкинсон.