Трагедия закона

Лицо Барбера оставалось непроницаемым, когда он заносил эту информацию в блокнот. Леди Барбер, наоборот, заволновалась, вдохнула воздух и сжала руки. Может быть, он ошибался, но Дерику показалось, что Петигрю, услышав слабое движение в зале, посмотрел в сторону леди Барбер. Затем начал читать.

Для Дерика дело Симпкинсона и городского совета Халтвисла ничем не отличалось от многих других дел, цитировавшихся ранее, разве что было еще более непонятным. Он начал было думать, какого черта они прицепились к этим делам, когда судья, до этого времени сидевший с полуприкрытыми веками, вдруг посмотрел на адвоката и произнес:

— То, что вы только что зачитали, господин Петигрю, кажется, противоречит тому, что вы утверждали.

— Я так не считаю, милорд, — ответил Петигрю непринужденно. — Я не считаю, что лорд-канцлер намеревался заложить здесь общее правило, в чем ваша светлость сможет убедиться, когда я прочитаю, что сказано далее.

— Очень хорошо. Продолжайте, господин Петигрю.

Петигрю дочитал замечания лорда-канцлера и закрыл книгу.

— Вряд ли это дело каким-то образом поможет, ваша светлость, — сказал он, — но, поскольку оно имеет отношение к тому, что цитировал мой коллега, я полагал, что обязан довести это до сведения вашей светлости.

— Совершенно верно, — сухо отреагировал судья. — Будьте добры, дайте мне отчет, пожалуйста.

Он взял книгу, перелистал страницы и прочитал вслух отрывок, который только что процитировал Петигрю. Затем принялся комментировать текст. Он проанализировал его, сравнил с другими отрывками из этого документа, увязал с ранее цитировавшимися делами и соотнес с принципами, заложенными в других источниках права. Судья превратил этот внешне безобидный и незначительный текст в убийственный инструмент, разрушив им до основания всю структуру доводов Петигрю и развалив, таким образом, всю защиту. Это было блестящее представление, тем более что начал судья всего лишь с небольшой подсказки. Единственное, что несколько портило его успех, было явно сквозившее удовольствие и неоправданная грубость, с которой он изобличал ошибки в доводах Петигрю. Барбер явно давал понять, что, по его мнению, защитник не знает, не только законы, но и адвокатское дело вообще. Разумеется, не было произнесено ни одного невежливого слова, но суть тем не менее была понятна.

Петигрю принял свое поражение с достоинством, даже с юмором, немного поспорив для вида. Если он видел, что проиграл, то никогда не затягивал безнадежное дело. Здесь он, пожалуй, был не прав. Клиенты — обычные люди и находят утешение в том, что адвокат за них борется, даже если дело проигрышное. Петигрю не достиг большого успеха, в частности, и потому, что ошибочно полагал, будто другие люди такие же рассудительные, как он сам. Поэтому, как только вмешался судья, Петигрю закончил свою речь, сел и стал слушать Стригуна. Судья, не сочтя нужным вызвать Флэка для ответного слова, вынес решение в пользу истца.

Скрываясь под маской вежливого безразличия, Петигрю кипел от возмущения. Дело не в том, что он проиграл — это было в порядке вещей. Его оскорбило то, как грубо судья обошелся с ним. Вопрос, на котором он его подловил, был весьма туманным, и для любого было бы простительно допустить здесь ошибку. Кстати, Флэк, его оппонент, весьма неглупый человек, вовсе ничего не заметил, а Петигрю знал, что на этих основаниях дело можно проиграть, и сказал об этом своим клиентам. Но вспомнят ли об этом его клиенты после такого обращения с ним папаши Уильяма? Скорее всего, они запомнят лишь, что он проиграл их дело, а клиенты Флэка выиграли, и поступят соответственно. Весьма вероятно, что они, несмотря на то что он выполнял свой долг, обвинят его и в цитировании рокового документа, о котором суд никогда не узнал бы. Потом Петигрю вспомнил, как услышал движение в зале, когда заговорил о том деле, и все понял. Судья ждал этого момента. Его доводы были уже готовы. Он ждал в засаде с заточенными и смазанными ядом стрелами. Чувство юмора пришло на помощь, и Петигрю громко рассмеялся. Осознание нелепости ситуации, в которой он оказался, затмило тот факт, что он, скорее всего, потерял сегодня клиента. И он стал с нарастающим нетерпением ждать ужина в гостинице.