«Трагическая эротика»

– Вот, – рассказывает один солдатик, – ведь совсем уже германцы отняли у нас Варшаву, решено было сдаться, германцы в Берлин телеграфировали, чтобы свое управление туда прислали, ну, а наши Главнокомандующему, значит, тоже депешу. И что же? Прилетел, ровно орел, на аэроплане. – Как это Варшаву отдать? Не может этого быть! До последнего биться будем, а не отдадим! Рассердился на тех, кто сдавать хотел, живо скомандовал, в первую очередь их поставил, ну и своих, значит, подбавил, и отстояли мы Варшаву, прогнали германцев. А все потому, что он явился1126.

Впрочем, о легендарной суровости полководца в годы войны открыто писала и дружественная ему печать: «Верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич весьма популярен среди наших казаков. В их глазах он является легендарным народным вождем-героем, его правдивость, честность, смелый открытый характер и строгость к нерадивым и изменникам создали целые легенды»1127.

Другая публикация той эпохи также сообщала о легендах, получивших якобы распространение в казачьей среде:

В рассказах на Дону все чаще и чаще проходит имя великого князя Николая Николаевича, который будто бы предвидел войну с немцем, почему в мае 1914 г. и посетил по воле Государя казаков, чтобы убедиться, не застыла ли в них кровь казацкая, и не забыли ли они, как бить врагов. Как бы ни изменялось военное счастье, народная вера, сердце донских казаков все сильнее и крепче привязывается к Верховному Главнокомандующему; с каждой неделей растет уверенность, что он знает, как справиться с врагами, что дело русской земли в надежных руках, что он вникает во все, почти не спит и особенно жалеет простой народ и донских казаков… Как бы ни ухитрялся Немец, гибели ему не миновать: «Гадюка сильно жалит, страшно извивается перед смертью, – так и с Немцем»1128.

Некоторые слухи, очевидно, стали основой для сюжетов патриотических рассказов, в обилии публиковавшихся в годы войны. Герой одного из них, простой солдат-часовой, не узнал Верховного главнокомандующего, и отказывался пропустить его, так как он не имел пропуска. За это суровый великий князь похвалил дисциплинированного солдата (этот сюжет, характерный для рассказов о великих царях и полководцах, появлялся и потом в большевистских пропагандистских рассказах о Троцком и Ленине). Бравый же часовой впоследствии весьма огорчался, что допустил непростительную ошибку в титуловании: «…а я, значит, Их Императорское Высочество обзывал вашим высокопревосходительством – кровь даже в жилах стынет, как вспомню»1129.

Особое место занимали слухи о легендарном конфликте Верховного главнокомандующего и Распутина (о нем упоминалось в цитировавшихся уже воспоминаниях Шавельского).

Некая жительница Томска сообщала в августе 1915 года члену Государственной думы А.С. Суханову о сцене, свидетельницей которой она стала на борту парохода, направлявшегося в Тобольск. Среди пассажиров был и Распутин. Публика на палубе развлекалась тем, что глумливо расспрашивала пьяного «старца»: «А как, Гриша, тебя Николай Николаевич принимал?» В ответ «Гриша» сердито бормотал: «Не был я там, ничего не знаю»1130. Можно предположить, что слух о «телеграмме» Распутина и угрозе со стороны решительного Верховного главнокомандующего со временем превратился в слух о каком-то позорном наказании, которому грозный великий князь якобы уже подверг «старца».

Современники сообщали, что на фронте многие военнослужащие буквально боготворили Верховного главнокомандующего. Солдат, находившийся в действующей армии, сообщал в частном письме в феврале 1915 года: «Ты не удивляйся, что все так хорошо устроено. Это все Великий Князь, который стал у нас вторым Суворовым. Мы Ему верим и свою жизнь вручаем смело в Его руки. Он много сделал и сделает»1131. Другой военнослужащий писал с фронта в марте: «Николая Николаевича чуть не обожают»1132.

И в тылу великий князь был необычайно популярен. Некий житель Петрограда писал в январе 1915 года в частном письме: «Имея такого талантливого, серьезного и строгого Главнокомандующего и таких доблестных помощников, как Иванов, Рузский, Брусилов, Радко Дмитриев, Лечицкий и т.д., – мы не можем не победить»1133.

В этом случае Верховный главнокомандующий окружен созвездием известных российских генералов, прославлявшихся патриотической пропагандой. В других же частных письмах речь идет только о нем, подчеркивается уникальное, исключительное полководческое мастерство великого князя, настоящего спасителя отечества: «Приходится еще удивляться тому, как еще Верховный Главнокомандующий сдерживает такой натиск Немцев. Не будь Его, Немцы уже давно были бы в Москве, и Россия после войны воздаст Ему должное», – писал житель Московской губернии в январе 1915 года. Исключительную роль великого князя подчеркивал и рядовой солдат, находившийся на фронте: «Все наши победы только и достались нам благодаря отрезвлению страны и назначению Верховным Главнокомандующим Николая Николаевича, которого мы, солдаты, все любим за его правду и стойкость»1134.