Трагическая связь (ЛП)

Я прижимаю тыльные стороны ладоней к глазам, когда следую за своими узами вниз, в глубины своего желудка, в самые потаенные уголки себя, где они таятся, где они спят, где питаются сильными узами, где устраивают истерики и прячутся, когда я не выполняю все их маленькие прихоти. Именно там я нахожу, слабую, как крылья бабочки на ветру, душу Нокса.

* * *

Я никогда раньше не держала внутри себя душу, которая не была бы там исключительно для того, чтобы быть поглощенной моими узами, поэтому, естественно, я паникую.

Полномасштабная, потная, сотрясающая, с колотящимся сердцем паника.

«Как долго он сможет оставаться внутри нас в таком состоянии? Как ты затащила его… сюда? Знает ли он, что он здесь? Что, черт возьми, происходит?» Я бредила, совершенно выходя из себя, но мои узы были ничем иным, как уверенностью и спокойствием.

«Я могу держать его здесь столько, сколько понадобится, но тебе необходимо починить сосуд, чтобы ему было куда идти».

Все в порядке, я могу починить сосуд. Это вроде как мой конек, да?! Я исцеляла своего Привязанного миллион и один раз — это проще простого.

Но в тот момент, когда я пытаюсь починить сосуд, становится ясно, что, хотя мои узы уверены, что ни одно из этих повреждений не является непоправимым, мой Дар определенно нет, и как бы я ни старалась, я не могу заставить его исцелить Нокса.

Я чувствую, как мои узы злятся на меня, и срываюсь: «Я знаю, что должна это сделать. Я пытаюсь, но это не так просто, как ты думаешь!»

«Ты не веришь в то, что мы можем вернуть его, это мешает тебе сделать то, что нужно».

«Ну, конечно, я не думаю, что мы можем воскресить кого-то из мертвых!»

Даже голос в моей голове стал пронзительным. Я могу сказать, что мои узы расстроены из-за меня, но они так крепко держатся за душу внутри меня, что у них нет выбора, кроме как позволить мне паниковать по поводу происходящего, барахтаться и бесноваться на своем пути через эту кошмарную ситуацию.

«Нам нужен Целитель. Отправь Транспортера за ним».

Ладно, но, опять же, легче сказать, чем сделать. Во-первых, они посмотрят на меня как на гребаную сумасшедшую за то, что я хочу, чтобы Целитель исцелил мертвое тело. А во-вторых, если я не могу исцелить Нокса в том состоянии, в котором он сейчас находится, то кто сказал, что Феликс сможет?

«Может, ты прекратишь свою бесполезную человеческую панику и сделаешь то, что было сказано? Девочка, я живу на этой земле уже более миллиона лет, ты думаешь, я не знаю, что делать, когда случается что-то подобное?»

Мне все еще кажется, что они питают меня надеждой в ситуации, которая не может быть ничем иным, кроме как трагической, но, наконец, я открываю глаза и встречаюсь взглядом с Грифоном. — Мы должны отвезти его к Феликсу.

Шокированное и пустое выражение его лица немного смягчается при звуке моего голоса, и я думаю, что вот-вот увижу, как двое из моих Привязанных начнут плакать. Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме того, что происходит внутри моего тела прямо сейчас. Я не могу прижаться к нему, чтобы попытаться утешить кого-либо из нас.

Если у Нокса здесь есть шанс, даже самый маленький, я сделаю все, что должна.

— Привязанная, для Феликса уже слишком поздно. — Мягкость голоса Грифона, то, как он пытается быть нежным со мной, даже сейчас, причиняет боль.

Я киваю, потому что с этим не поспоришь. Мой голос срывается, когда я говорю: — Знаю, я не глупая. Но нам нужно немедленно отправиться к Феликсу. Пожалуйста, просто… послушай меня.

Грифон переводит взгляд на Норта, однако я не могу повернуться и посмотреть на него прямо сейчас. Не то чтобы я злилась, что они не послушали меня, когда я умоляла их повернуть назад, хотя они абсолютно точно должны были это сделать. Все они говорили мне доверять моим узам, и все же в такой критический момент никто из них не доверился им. Но дело не в этом.

Нет, если я сейчас посмотрю на Норта, оплакивающего своего брата, последнего из членов его семьи, оставшихся на этой земле, я ни за что не смогу держать себя в руках, чтобы дать восстановлению Нокса должный ход, поэтому я отвожу взгляд от него и сосредотачиваюсь на Грифоне, который держит себя в руках немного лучше.