Трагические самоубийства

Среди них была и Габриэль Шанель, которая, едва взглянув на Роми, бросила небрежно: «Худеть». Шанель создала для актрисы исключительные туалеты, которые превратили и без того очаровательную Роми в образец изящества и утонченности. Известный куафер Александр тоже взял Роми под свою опеку: он создавал для актрисы эксклюзивные прически. Отношения Роми и Висконти напоминали дружбу взрослой дочери и отца, ведь он сумел вдохнуть в нее новую жизнь, вытянул из водоворота однообразной парижской жизни. В фильме «Бокаччо-70» Роми впервые проявила себя как французская актриса. Правда, у нее были серьезные соперницы – Софи Лорен и Анита Экберг. Но, как ни удивительно, критика очень дружелюбно отнеслась к новой Шнайдер. Все в один голос хвалили ее, отметив, что французский экран заполучил нечто удивительное и бесподобное в лице Роми.

Актриса вернула свою славу, но в то же время она потеряла любовь. Ален Делон весьма странно отреагировал на столь трудный дебют невесты во французском кино. Она не дождалась от него ни полезных советов, ни простой дружеской поддержки; не выказал он и прежней своей пылкой привязанности. «Мы плачем, приходя на свет, а все дальнейшее подтверждает, что плакали мы не напрасно…» В момент своего нового взлета Роми поняла, что теряет любимого. Она осознала это раньше, чем сам Делон. Они еще оставались вместе, но это была лишь формальная близость. Роми плакала по ночам, а он как будто не замечал, что с ней происходит. Все чаще Делон пропадал, говоря, что занят на съемках. Конечно, Роми догадывалась, что он изменяет. Его страсть прошла, как и молодость. Он превратился в зрелого мужчину, причем дьявольски красивого, которому поклонницы просто прохода не давали. Вряд ли Роми теперь могла надеяться на свадьбу, но все-таки она удержала бы его, если бы не была так горда.

Возможно, в пику изменяющему Делону она уехала в Голливуд сниматься в очередном фильме. Таким образом Ален Делон был предоставлен самому себе и толпе обуреваемых страстью поклонниц. По сути, Роми сама сделала первый шаг к разрыву. Спустя какое-то время, а именно – в августе 1964 года от Делона пришло послание. Это было прощальное письмо, в котором он сообщал, что актриса Натали Бартелеми ожидает от него ребенка. Теперь он был совершенно потерян для Роми. И хотя она перед отъездом смутно понимала, что они расстаются, но в глубине души все-таки надеялась: он приедет к ней, будет просить ее любви или что-то в этом роде. Увы, реальность оказалась жестокой. Разрыв с Делоном поверг актрису в отчаяние.

К этому добавились газетчики, которые безжалостно вторгались в их жизнь, вытаскивая порой на свет самые интимные детали. Роми с головой ушла в работу, она снималась как одержимая, меняя фильм за фильмом. Присутствовать на съемочной площадке порой приходилось по 18 часов. Чтобы снять усталость и взбодрить себя, Роми изредка прибегала к помощи шампанского. Это помогало, но лишь на какое-то время, а потом тоска наваливалась с новой силой, и она словно бы деревенела. «Ну, Ромина, надо быть мужественной», – утешал ее Висконти. Он помогал ей выйти из оцепенения, но она мучилась от сознания того, что ее бросили, предали. Роми надеялась, что сможет забыть Делона, заменив его новым мужчиной. «Пустоту надо заполнить, и тогда будет легче». Как она ошибалась тогда!

Роми познакомилась с режиссером Харри Мейеном, а в июле 1966 года вышла за него замуж. Она была беременна, и Харри ради нее оставил жену, с которой прожил 12 лет в мире и согласии. Потом у Роми родился мальчик, ее первенец Давид. Супруги поселились в Гамбурге, и Роми была счастлива. Она хотела стать хорошей женой и матерью и так любила своего сына и мужа, хотя любовь к последнему скорее походила на благодарность. Харри помог ей вырваться из депрессии, утолить тоску и отчаяние. Роми была благодарна ему за сына. В дневнике она писала: «Харри дал мне уверенность. Я стала гораздо спокойнее, болезненное возбуждение, кажется, оставило меня. За это время я не сделала ни одного фильма, и тем не менее чувство пустоты больше не преследует меня. Мы стали семейной парой, и я охотно провожу время в нашей четырехкомнатной квартире».

Это было так похоже на обман, на самовнушение. Она словно бы говорила себе: мне хорошо, мне очень хорошо… Со временем это заклинание начало терять свою силу. Все чаще в дневнике Роми стали звучать нотки недовольства и раздражения. Ей наскучила роль домохозяйки, она устала от криков сына, от мелочных забот и от всегда такого внимательного мужа. Теперь Роми чувствовала себя в четырехкомнатной квартире словно в клетке. Ей не хватало воздуха свободы, живого человеческого общения или… ей не хватало Делона?

Она тосковала, и, возможно, это чувство долетело до адресата. Однажды в квартире раздался звонок, Роми сразу узнала голос. «Приезжай в Париж. Я снимаю фильм. Есть классная роль для тебя», – опять любимый голос нарушал ее покой, ломал ее жизнь, но она не могла не откликнуться.