Трагические судьбы

Обращаясь с вышеизложенным, хочу сказать, что работу за новое Дело я начинаю не с пустыми руками. Я отлично понимаю и полностью отдаю себе отчет в том, что к правильным словам и мыслям необходимо приложить и конкретные доказательства, подтверждающие эти слова. Определенные возможности для этого у меня были и есть.

В настоящее время я располагаю очень ценными материалами по ряду вопросов, представляющих исключительно большой интерес и государственную важность.

Эти материалы я хочу срочно передать Вам для их изучения, анализа и последующего использования. Сделать это необходимо как можно быстрее. Форму передачи этих материалов определите Вы сами. Желательно передачу осуществить не через личный контакт, а через тайник.

Еще раз прошу — как можно быстрее «освободите» меня от подготовленных материалов; это целесообразно сделать по многим деловым соображениям.

Ваш ответ: о порядке, форме, времени и месте передачи указанных материалов прошу сообщить мне (желательно на русском языке) через мой тайник № 1 — (см. его описание и порядок использования).

Если Вы определите мне для передачи свой тайник, то прошу учесть, чтобы размеры последнего позволяли вместить материалы, размером с книгу — «Вэн Клайберн». О.Хентова, 1959 года издания.

После того как Вы получите от меня материалы, желательно организовать во второй половине августа с/г личную встречу с Вашим представителем. Нужно подробно поговорить о многом. Прошу для этого 4–6 часов. Для меня удобно с субботы на воскресенье. Место и порядок проведения этого мероприятия определите Вы сами.

По всем поднятым вопросам жду Ваших указаний через тайник № 1 начиная с 9 (девятого) августа 1960 г.

Прошу в работе со мною проявлять полную конспирированность, осторожность и не допускать никаких условностей. Берегите меня.

Да помогут нам в будущей совместной работе справедливые идеи и цели, которым я посвящаю отныне себя.

Всегда ваш

19.7.60.

P.S. Большой привет моему первому, хорошему другу — полковнику Charles Macklean Peeke и его жене. Мысленно шлю приветы моим знакомым Cotter, Cochlear, Becketta, Daniel и др. Я с чувством большого удовлетворения вспоминаю время, проведенное с ними».

Когда Володя Путин, выпускник 193-й ленинградской школы, пришел в КГБ устраиваться на работу, ему отказали: «Инициативников не берем». Логика понятна: мало ли кто хочет проникнуть в Комитет, используя малолетку. А вдруг этот десятиклассник — разработка вражеских спецслужб? Комитет сначала сам присматривается к потенциальным кандидатам, а уж потом предлагает работать с ним.

Приблизительно так же относятся спецслужбы любой страны и к тем, кто предлагает свои услуги по сотрудничеству: а не попытка ли это врага втереться в доверие и выведать сокровенные тайны? Распространенная практика в работе спецслужб — подстава. Американцы вовсю используют подобный метод. «С начала 60-х годов американские спецслужбы стали активно забрасывать в наше посольство лжедоброжелателей — провокаторов. С одной стороны, они хотели загрузить нас ненужной и бесполезной работой, а с другой — рассчитывали скомпрометировать, посеять недоверие ко всем», — вспоминает бывший резидент советской внешней разведки в Мексике Николай Леонов.

И американцы-таки добились своего, посеяли недоверие к инициативникам. Валом валили в советское посольство в Мехико военнослужащие США, и у каждого набор секретных документов. Каждый случай люди из КГБ подробно проверяют, и каждый раз выясняется — туфта. Потому, когда явился сержант ракетной базы на юге США с честным предложением о сотрудничестве — ему не поверили. Потом локти кусали: он был искренен в своем желании поработать на Советский Союз, ФБР дозналось, и сержанта за попытку сотрудничать с противником приговорили к 20 годам тюрьмы.

Американцы, в свою очередь, в 70-х годах не поверили в искренность намерений перебежчика Юрия Носенко — протомили его четыре с половиной года в тюрьме. Да не просто держали в неволе, а подвергали могучему психологическому давлению. Кагэбэшнику, сдавшемуся на милость ЦРУ, вкалывали безумные дозы торазина — мощного наркотика, который используется в штатовских тюрьмах для усмирения строптивых заключенных. Носенко убеждали, что он сумасшедший, а если и в своем уме, то — двойной агент.

И Пеньковскому долго не доверяли. Учителя доставили письмо незнакомца в посольство. Оно было прочитано заинтересованными лицами, внимательно изучено содержание конвертов. В бумагах действительно был намек на секретные сведения о ракетных войсках СССР. Но по отношению к автору письма уже до этого сложилось предубеждение. ЦРУ была знакома эта фамилия — Пеньковский. В 1954 году он объявился в советском военном представительстве в Турции. Был общителен, сносно изъяснялся на английском, за короткое время установил дружеские отношения с сотрудниками военных атташе западных стран.