Трагический иероглиф

— «Трагические иероглифы» — это, конечно, не чайники, — кивнул Славка. — Тут не выиграешь, а проиграешь. Вещественное доказательство налицо.

— Вещественное доказательство, оно, конечно… — сказала Лёлька. Она жевала финик.

За окном гулял Трамвайчик. Он поглядывал на школу — поджидал Стаську и Славку. Воробьи его знают и не боятся совсем. Полностью привыкли. Трамвайчик не гавкает. Он любит тихо предаваться размышлениям над жизнью.

Пятый «Ю» сейчас тоже тихо предавался размышлениям над своей жизнью.

— А если всё-таки по общественной линии… Исполком, профком.

— Это не одно и то же. Исполком — это исполнительная власть…

— …ком — не власть. Не получается.

— Тогда комитет.

— А где исполком?

— Он там же, где и райком.

— А профком?

— Не знаю.

— Я знаю! Профком в школе. Дарья Ивановна — председатель профкома.

— Тогда нам это не подходит.

— В школе не профком, а местком.

— Всё равно Дарья Ивановна.

— А я слышала, что исполком штрафует. Нашего соседа на десять рублей оштрафовал за скандал в общественном месте.

— Исполком даёт квартиры, — сказала Таня. — Вот что он делает.

— А нам местком давал квартиру.

— А у нас всё равно что скандал. Вдруг оштрафуют?

Вернулась Искра. Вместе с ней появился в классе Трамвайчик. Он проник в школу. И не мудрено: дед Валерий для него свой человек.

Трамвайчик увидел Стаську, Славку и всех других ребят — обрадовался. Негромко гавкнул. Поприветствовал.

Но Джавад строго помахал ему пальцем. Ребята боялись теперь собственной тени.

Трамвайчик замолк и спрятался под учительский стол.

— Ну что? — кинулись ребята к Искре. — Где Галя? Что сказала?

— Она сказала то же, что и Марта Николаевна. Что все говорят.

— Не придёт, значит?

— Нет. Сами, говорит, проводите сбор о собственных недостатках.

— Да что они заладили — сами и сами! — попробовал было возмутиться Славка, но замолк.

— Фиктивные оценки. Подлог. Вот что ещё сказала.

— Так мы ведь… чтоб хуже, а не лучше, — возразил Стаська. — Мы ведь не пятёрки…

— Всё равно подлог, наверное.

— А если бы всем пятёрки! — размечтался Вовка Зюликов. — Всех через класс вперёд. В седьмой прямо!

— А в четвёртый прямо не хочешь?

— Алексей Петрович всё равно бы что-нибудь придумал. Учись, оправдывай пятёрки. На всю жизнь бы хватило оправдывать!

— Я бы сразу оправдала, — бодро заявила Лёлька.

— Молчи ты!

— А вдруг оштрафуют каждого на десять рублей?

— Почему каждого? — сказал Стаська. — Пускай штрафуют меня и Славку.

— Если будут штрафовать, пускай каждого, — ответил Вадька. — За одно дело боремся.

— Или всех или никого! — закричал Ковылкин.

Лёлька подозвала Трамвайчика и предложила ему кусочек финика. Трамвайчик съел. И в знак благодарности взобрался к Лёльке на колени. Он чувствовал, что ребята чем-то озабочены. И хотел быть рядом. Вдруг потребуется и его помощь. Он — простая собака — многое понимает и умеет.

— А вы знаете, про наш класс известно уже не только в переулке. Скоро по всей Москве узнают.

— Это пожарники ездят и всем небось рассказывают.

— Я теперь в «Юные друзья пожарных» ни за что не запишусь, — сказал Джавад свирепо.

— Никто и приглашать не будет. Мы неуспевающие. А неуспевающих ни в какие кружки и «Друзья» не записывают.

— Всё равно конец года.

— И на будущий год не запишут.

— А для нас не конец года, а уже начало.

В двери заглянула Клавдия Васильевна:

— Вы что сидите?

— Собрание, — ответил Вадька.

— Сбор, — сказала Маруся. — О недостатках.

12

В городе поют петухи. Кудахчут куры. Поют и настоящие канарейки, мастера-вокалисты. Кричат и настоящие попугаи.

Это Птичий рынок.

Но, кроме птиц, здесь продаются кролики, поросята, рыбки для аквариумов, собаки, зайцы, ежи, лисицы. Продаются червяки для корма рыбам, просо и пшено для корма птицам, горох, кукуруза, ячмень. Продаются пустые бутылки удивительных фасонов и размеров, старые книги, спинки от кроватей, удочки, стулья, грабли и лопаты, и опять книги, и опять ежи и лисицы.

Нет такого другого рынка в Москве — крикливого и разнообразного.

Ребята приехали на рынок с определённой и совершенно ясной задачей. Они знали, что им надо купить.

С ними был Трамвайчик. Собственно, Трамвайчик и навёл ребят на мысль о Птичьем рынке. Отец близнецов купил Трамвайчика здесь. И сказал потом дома, что на Птичьем рынке нельзя купить только птичьего молока.

Ребятам не требовалось птичье молоко, а им требовался… классный журнал. Может быть, кто-нибудь продаёт лишний! У кого-нибудь завалялся. Они его купят, отдадут в школу, и всё в порядке — не надо будет нарушать никакую инструкцию, не надо будет допускать подчисток, поправок, зачёркиваний, вырывать или заменять страницы. А надо будет только, не нарушая инструкции, переписать чисто из одного журнала в другой журнал все оценки, кроме «трагических иероглифов». И не будет больше никаких второгодников.

Просто и гениально. Всё простое всегда гениально. Или, кажется, наоборот: всё гениальное часто бывает простым. Но не в этом дело. Дело в классном журнале, который где-то лежит на Птичьем рынке. Его надо найти и купить.

Вот и всё.