Траян. Золотой рассвет

С того дня, как случилась эпифания (богоявление), даки вели отсчет своему государству. Не в пример соседям, которые до сих пор не имеют грамоты и обывают в дикости и беззаконии, дети Залмоксиса уже два столетия живут по закону. Они овладели ремеслами, познакомились с философией, обучились воинскому искусству. Скоро по Карпатским горам, по большой излучине Данувия разлетелась молва о дакийских волках. Сила у них немереная, бьют насмерть. Когда идут в бой, воют так, что у врагов поджилки трясутся. Мечи у них острые, крепкие, напоминают волчьи когти – загнуты вперед. Даки безжалостно режут ими врагов. Молва добежала и до надменного Рима, и вздрогнул от страха его владыка Юлий из рода Цезарей.

Беда в том, вздохнул Децебал (он стоял на вершине скалы, над которой в полную силу светила молодая, добравшая до трех четвертей луна), что теперь только дерзостью и ужасом, внушаемым врагам, не обойтись. Надобно умение. У римских отпрысков его хоть отбавляй, а у его стаи маловато. Не хватило времени накопить поболе.

С вершины было хорошо видно, как со всех сторон, радуясь лунному свету, через перевалы, по лощинам, распадкам, берегами рек и ручьев к укрепленному лагерю стремились цепочки огней. Издали, со стороны Данувия, откуда подступали враги, доносился протяжный и терзающий души вой. Это посвященные в братство наводили ужас на приближавшихся врагов. Они выли каждую ночь, отыскать их в дебрях было невозможно, хотя римляне постоянно прочесывали местность. Тем не менее, враги приближались. Топали мерно, грозно, сокрушая крепости и разбирая завалы, прокладывая дороги и возводя крепости.

Ночь была ясная, июньская. На севере, где искрилась заснеженная горная цепь, брезжил мутный свет. Закат еще не угас или зорька близка? О том только Залмоксису известно. Это он считает дни, ведет отсчет вечности. Тьма ему не помеха. Сидит дед в поднебесье, посмеивается в седые усы, ждет посланника. Еще вопрос, примет ли гонца, поможет ли?

Внизу на обширном скалистом треугольном уступе, острым углом врезавшимся в долину, проглядывался воинский лагерь. С двух сторон уступ омывали горные речки – одна впадала в другую. Там ограда была низкая. Ее вообще можно было не возводить – ущелья, где бежали водотоки, глубоки, скаты отвесны и неприступны. О том, чтобы подвезти осадные машины и расставить метательную артиллерию и думать было нечего. Третьим пряслом оборонительная стена упиралась в отвесную скалу, острием упиравшуюся в небо. Неприступной эта скала казалась исключительно для пришлых, но не для даков. За два столетия они наловчились взбираться на вершину, а также спускаться в труднодоступном для наблюдения месте. В Южных Карпатах это было их первое, самое древнее волчье логово, отсюда предки выходили на охоту. Здесь Буребиста, первый царь даков и гетов, соединивший все три части страны, решил основать столицу.

Советники возразили – место, несомненно, удобное, если бы не отсутствие дорог. Для военного лагеря лучшего расположения не найти, а вот для большого города вряд ли. К тому же далеко от главных торговых путей, края глухие, труднопроходимые. Навалится враг, и в несколько дней отрежет столицу от остальных частей страны. Воды здесь вдосталь, а вот продовольствием на сто лет вперед не запасешься.

Буребиста основал столицу севернее, в долине реки Стрей. Назвал Сармизегетузой. От этого логова до столицы четыре дня пути. Добраться до Сармизегетузы, минуя этот лагерь, с западного направления невозможно. Здесь, в долине Тап, даки совершили много славных дел – и сарматов били, и римлян под командованием Фуска отменно поколотили. Здесь разошлись вничью с Теттием Юлианом. Здесь, в лагере, прежний царь, постаревший, утративший прыть вожак Диупарней передал власть над стаей своему племяннику, молодому, отметившему себя в битвах и набегах Децебалу. Теперь пришел его черед проявить прыть и отстоять родную землю. Здесь, решил Децебал, и встретим Траяна.

Оставалось только узнать волю Залмоксиса. Но прежде обряд посвящения. Войско нуждалось в подкреплениях.

Четыре дня и три ночи Лупа и одновозрастные молодые волчата провели в священной пещере, вход в которую был укрыт под высоченной скалой, прикрывавшей лагерь с севера. Отсюда, из пещеры, начинался спуск в подземное царство или в Аид, как называли преисподнюю греки и сам Залмоксис. Правда, о том, что он и его побратимы, с которыми он породнился во тьме, провели в подземелье четыре дня и три ночи, Лупа узнал потом, когда выбрался на божий свет – шепнули взрослые волки. Сам он, угодив в кромешную тьму, скоро потерял ощущение времени. О какой смене дня и ночи могла идти речь на берегу реки забвения. Стоит только пересечь ее ледяные воды – и ты уже не жилец на верхней земле. Нет тебе возврата, никогда не предстать тебе перед Залмоксисом, господарем и вершителем судеб, мудрым небесным дедушкой, чья добрая и могучая длань уже столько столетий осеняет даков.