Trainspotting

Картошка кивает. Ему кажется, что он понимает, о чём она говорит, потому что ему тоже не хочется оставаться одному. Хотя никогда нельзя быть уверенным, никогда в жизни нельзя ни в чём быть уверенным.

Ощущение свободы

Элисон становится прямо-таки несносной. Я сижу с ней в этой кафешке, пытаясь разобраться в той пурге, которую она несёт. Она гонит на Марка, что, в принципе, справедливо, но это начинает действовать мне на нервы. Я знаю, что она желает мне добра, но как насчёт Саймона, который приходит и использует её, когда ему больше некого трахнуть? На её месте я бы помалкивала.

— Пойми меня правильно, Келли. Мне нравится Марк. Но у него масса проблем. Он не тот человек, которой тебе сейчас нужен.

Эли считает себя вправе поучать меня, потому что я залетела от Деса и мне пришлось сделать аборт, и всё такое. Но какая же она доставучая. Послушала бы себя со стороны. Сама никак не спрыгнет с героина, а лезет поучать других.

— Хорошо, значит, Саймон — это тот, кто тебе нужен?

— Я этого не говорила, Келли. Это к делу не относится. По крайней мере, Саймон пытается слезть с «чёрного», а Марку всё по барабану.

— Марк не торчок, он просто иногда колется.

— Ну, конечно. Ты чё, Келли, с луны свалилась? Его даже Хэйзел из-за этого бросила. Он сам никогда не спрыгнет. Ты уже говоришь, как наркоманка. Продолжай в том же духе, и скоро ты тоже начнёшь торчать.

Я не собиралась с ней спорить. К тому же, ей пора было на встречу в жилищный комитет.

Её вызывали туда в связи с задолженностью по квартплате. Она была не в себе и крайне напряжена, но парень за столом попался нормальный. Эли объяснила, что она слезла с иглы и прошла несколько собеседований по трудоустройству. Всё прошло отлично. Ей выделили определённую сумму для еженедельной выплаты.

Я поняла, что Эли до сих пор нервничает, увидев её реакцию на тех парней-работяг, которые свистнули нам возле почтамта.

— Привет, цыпка! — крикнул один из них.

Эта сумасшедшая корова повернулась к нему и сказала:

— У тебя есть девушка? Сомневаюсь, потому что ты — жирный, уродливый козёл. Так что лучше возьми порнуху, закройся в туалете и займись сексом с единственным человеком, у которого хватит шизы, чтобы до тебя дотронуться с самим собой!

Парень посмотрел на неё с настоящей ненавистью, впрочем, он смотрел так на всех женщин. Но теперь у него появилась конкретная причина её ненавидеть.

Друзья этого парня закричали: «Тпру-у-у! Тпру-у-у!», подзуживая его, а он застыл на месте, трясясь от злости. Один из этих работяг кривлялся, как мартышка. Вот на кого они похожи — на низших приматов. Какие придурки!

— Вали на хуй, жаба! — огрызнулся он.

Но Эли не собиралась уступать. Было неловко и типа как смешно несколько человек остановились посмотреть на разборку. Ещё две женщины с рюкзачками, похожие на студенток, стали рядом с нами. Мне было так классно. Шизня!

Эли (господи, она сумасшедшая) говорит:

— Минуту назад, когда вы к нам пристали, я была цыпкой. А теперь, когда я послала тебя на хуй, я стала жабой. Но ты-то так и остался жирным, уродливым козлом, сынок, и останешься им навсегда.

— Мы тоже так считаем, — сказала с австралийским акцентом одна из женщин с рюкзаком.

— Ёбаные лесбиянки! — крикнул второй парень. Наверно, он намекал на мои сиськи и назвал меня лесбиянкой только потому, что я не хотела ругаться с тупыми, отвратными дебилами.

— Если бы все парни были такими же мерзкими, как ты, я бы с гордостью стала лесбиянкой, сынок! — ответила я. Неужели я так сказала? Вот дура!

— Видимо, у вас проблемы, ребята. Почему бы вам не пойти и не трахнуть друг дружку? — предложила другая австралийка.

Вокруг нас собралась целая толпа, и две пожилые тётушки поделились впечатлениями.

— Какой ужас! Девушки так разговаривают с ребятами, — сказала одна из них.

— Никакой не ужас. Это чёртовы паразиты. Приятно видеть, что девушки могут постоять за себя. Не то что в дни моей молодости.

— Но выражения, Хильда, выражения, — первая тётушка поджала губы и передёрнулась.

— Вы лучше послушайте, какие у них выражения! — возразила я ей.

Парни высадились на измену — толпа зажала их со всех сторон. Она росла на глазах. Шизня! Потом подошёл этот мастер, строивший из себя ёбаного Рэмбо.

— Почему вы не следите за этими животными? — спросила одна из австралиек. — Им что, нечем заняться, кроме как приставать к людям на улице?

— Всем в помещение! — гаркнул он парням. Мы типа как вскрикнули от радости. Вот это клёво. Шизня!

Мы с Эли перешли через дорогу в кафе «Рио». За нами увязались австралийки и те две тётушки. «Австралийки», на самом деле, оказались новозеландками, которые действительно были лесбиянками, но нам было глубоко на это насрать. Они путешествовали вдвоём по всему свету. С ума можно сойти! Вот бы и мне так. Мне и Эли: это была б шизня. Но как подумаешь, что в ноябре снова возвращаться в Шотландию… Вот где настоящая шизня! Мы болтали и болтали о чём попало, и даже Эли вроде как перестала нервничать.