Trainspotting

Билли недоверчиво посмотрел на меня, и я ответил ему таким же взглядом - редкий случай проявления братских чувств между нами.

Все быстро напились. Матушка ошарашила меня с Билли тем, что начала рассказывать про свои месячные. Поскольку ей уже исполнилось сорок семь, а у неё до сих пор были месячные, она считала, что все должны об этом знать.

- Из меня как хлынет! Даже тампоны не помогают. Это всё равно, что пытаться заткнуть прорвавшую трубу номером "Ивнинг Ньюс", - она громко расхохоталась, откинув голову назад с тем тошнотворным, непристойным видом "слишком-много-"карлсберг-спешл"-в-Лейтском-клубе-докеров", который я так хорошо знал. Я понял, что матушка пила с утра. И наверно, мешала с валиумом.

- Тише, ма, - сказал я.

- Только не говори, что ты стесняешься своей мамулечки, - она ущипнула меня за щёку большим и указательным пальцами. - Просто я радуюсь, что у меня не забрали мою деточку. Он терпеть не может, когда я его так называю. Но вы оба навсегда останетесь для меня моими деточками. Помните, как я пела вам вашу любимую песенку, когда вы ещё лежали в колясочке?

Я изо всей силы сжал зубы, чувствуя, что у меня пересохло в горле, а от лица отлила кровь. Конечно, не помню, блядь.

- Ма-аменькин сыночек любит печь, любит печь, ма-аменькин сыночек любит печь хлеб... - запела она не в лад. Дохлый весело подхватил. Лучше б меня посадили вместо этого счастливчика Картошки.

- Маменькин сыночек хочет ещё пивка? - спросил Бегби.

- И они ещё поют! Они ещё поют, ублюдки проклятые! - в бар вошла Картошкина мама.

- Мне очень жаль Денни, миссис Мёрфи... - начал я.

- Ему жаль! Я покажу тебе "жаль"! Из-за тебя и этого чёртова кодла мой Денни теперь сидит в тюрьме!

- Ну, ну, Коллин, голубушка. Я знаю, что вы расстроены, но так нечестно, - вмешалась матушка.

- Я покажу тебе "нечестно", блядь! Это он! - она злобно показала на меня. - Это он подговорил моего Денни. Стоял себе там и паясничал в суде. Он и вон та чёртова парочка, - к моему счастью, её гнев распространился на Дохлого и Попрошайку.

Дохлый ничего не сказал, а только медленно выпрямился на стуле с выражением лица "меня-ещё-никогда-в-жизни-так-не-оскорбляли" и печально, снисходительно покачал головой.

- Да ты охуела! - свирепо рявкнул Бегби. Для этого чувака не существовало "священных коров", даже если это была старушка из Лейта, сына которой только что посадили. - Я ни имею никакого отношения к этому дерьму, я говорил Рентсу и Кар... Марку и Денни, на хрена вы это делаете? Дох... Саймон не колется уже несколько месяцев, - Бегби встал, заводясь от собственного возмущения. Он лупил себя кулаком в грудь только для того, чтоб не ударить миссис Мёрфи, и орал ей прямо в лицо: - Я ЕГО, НА ХУЙ, ОТГОВАРИВАЛ!

Миссис Мёрфи развернулась и выбежала из бара. Я видел её лицо: на нём было написано полное поражение. У неё не только забрали сына, но ещё и прилюдно очернили его. Мне было жалко эту женщину, и я ненавидел Франко.

- Она в прачечной работает, - прокомментировала матушка и с сожалением добавила, - но я её понимаю. Сына посадили в тюрьму, - она посмотрела на меня, качая головой. - Конечно, с детьми хлопотно, но без них тоже не жизнь. Кстати, как твой малыш, Фрэнк? - повернулась она к Бегби.

Я с содроганием подумал о том, как легко люди вроде моей мамы ведутся на таких психов, как Франко.

- Классно, миссис Рентон. Подрос чуток, бля.

- Зови меня Кейти. Какая я тебе миссис Рентон? Когда меня так называют, я чувствую себя старухой!

- Ты и есть старуха, - огрызнулся я. Она не обратила на это никакого внимания, и никто не засмеялся, даже Билли. А Бегби с Дохлым посмотрели на меня так же неодобрительно, как смотрят дядья на дерзкого племяша, которого они не могут наказать. Я автоматически перешёл в тот же разряд, что и Бегбин бэбик.

- Вот пострелёнок, правда, Фрэнк? - спросила матушка у своего коллеги-родителя.

- Ага, совершенно верно. Я так и сказал Джу, говорю, если родишь девочку, можешь засунуть её обратно.

Я тут же представил себе "Джу": серое лицо цвета овсяной каши, жирные волосы и тощее тело с обвисшей кожей, взгляд застывший, безучастный, мертвенный: не может ни улыбнуться, ни нахмуриться. Валиум успокаивает ей нервы, когда бэбик разражается очередным потоком душераздирающих воплей. Она будет любить своего малыша так же сильно, насколько Франко к нему безразличен. Это будет удушливая, потакающая, слепая, всепрощающая любовь, из-за которой ребёнок станет точной копией отца. Малютке было забито место в королевской тюрьме Сафтона, когда он ещё лежал у Джун в утробе, точно так же, как зародышу богатого ублюдка заранее приготовлено место в Итоне. А тем временем папаша Франко будет отвисать в кабаке, как он отвисает сейчас.