Трактат о Явлениях Ангелов, Демонов и Духов

Древние Греки и Римляне приписывали магии силу не только заклинать тени умерших, но и умерщвлять живых людей посредством заклинаний, соединенных с известными обрядами. Делали обыкновенное восковое изображение, по возможности похожее на лицо, приговоренное к смерти, далее заклинали его посредством волшебства, наконец плавили, — и в той мере, как расплавливалось изображение (так по крайней мере думали, не более), мало-помалу слабела и наконец совершенно угасала жизнь заклятого лица. Гораций[343] рассказывает о двух колдуньях, заклинавших души умерших с целью узнать будущее. Прежде всего они разрывали зубами молодого ягненка, и его кровь вливали в могилу, заклиная при этом души усопших, от которых желали узнать будущее, потом ставили подле себя два изображения: одно из воска, другое из овечьей шерсти, последнее было больше, и как бы властвовало над первым; восковое стояло перед последним на коленях, как бы осужденное на смерть. После различных чародейских церемоний восковое изображение нагревалось и расплавлялось в огне[344].

Нет сомнения, что это суеверие было в большом ходу в древности, что многие были убеждены в этом и боялись последствий его.

Лукиан рассказывает[345] о действиях колдуна Гиперборейца, который сделал из глины купидона и, вдохнув в него жизнь, вызвал чрез него девушку Хризею, к которой какой-то юноша питал страстную любовь. Маленький купидон принес ее. Лукиан справедливо нападает на подобные рассказы и замечает, что колдуны, славящиеся могучей силой, имеют влияние только на людей ничтожных и сами ничтожны.

Подобные примеры проклятий и смертных заклинаний богов-хранителей городов при помощи волшебства мы находим и в истории. Древние всегда скрывали собственные имена городов[346] с тем, чтобы враги, во время нападений на города, не могли произносить их имени в своих заклинаниях; по мнению древних, заклинания вовсе не имели силы, если не упоминались в них собственные имена городов. Обыкновенные имена Рима, Тира и Карфагена — не тайные и не собственные их имена. Рим назывался, напр., Валенцией — именем, известным только некоторым Римлянам, весьма немногим, — и Валерий Соран, как известно, был строго наказан за открытие собственного имени Рима.

Макробиус оставил нам формулу торжественного заклинания к смерти города и чародейских церемоний, совершаемых во время предавания города вредному и опасному демону[347]. У языческих поэтов упоминается о многих заклинаниях и магических смертных проклятиях (Todesweihungen), которыми пользовались с намерением причинить опасные страдания или болезни. Замечательно, что и в христианстве находили себе место эти суеверные и отвратительные обычаи, и были страшны даже для тех, которые, кажется, должны бы были знать бесполезность и ничтожность этих предрассудков.

ГЛАВА XXVI Поверья народные о заклинаниях к смерти (Todesweihungen) у христиан

Гектор Боэций (Воёthus)[348] в своей истории Шотландии, повествуя о короле Дюффе, приводит замечательный факт, который мы приведем здесь. Дюфф однажды подвергся опасной болезни, неизвестной докторам; он изнуряем был продолжительной лихорадкой, проводил ночи без сна, все более и более худел, каждую ночь подвергался сильной испарине и наконец до того ослабел и так крепко заснул, что близок был к смерти, самый пульс прекратил биение. Употреблены были всевозможные старания к излечению, — и все было напрасно. Отчаявшись в выздоровлении короля, решили, что причина болезни — злодеяние. Жители Мурро (Murrah), Шотландской провинции, убежденные в том, что болезнь скоро низведет короля в могилу, возмутились.

В это же время разнесся слух, что короля посвятили смерти (begaubert) колдуньи, жившие в Форре (Farre), городке в северной Шотлапдии. Отправлен был отряд войска арестовать волшебниц, — который и захватил их врасплох — на месте преступления в их жилище, где одна из них держала на огне восковое изображение короля Дюффа. Это делала она по чародейской формуле, по которой, по мере того, как изображение расплавлялось. король должен был терять силы, — и наконец умереть, как только изображение совершенно расплавится. Колдуньи на допросе показали, что они подкуплены на такое злодеяние жителями провинции Мурро, которые, желая поднять бунт, только и ждали смерти короля.

Колдуньи сожжены, а король, почувствовав себя лучше, через несколько дней совершенно выздоровел.