Трактат о явлениях духов, ангелов, демонов, а также о привидениях и вампирах

По замечанию Сливицкого, в Польше так убеждены были в существовании вампиров, что все отвергавшие их считались чуть не еретиками. В опровержение вампиров он приводит много фактов неоспоримых и много доказательств неопровержимых. «Я, — говорит он, — решился во что бы то ни стало дойти до самых источников, из которых выходили эти рассказы; я обращался к тем, на которых ссылались, как на очевидцев, и теперь дело дошло до того, что никто не решился утверждать, будто видели вампиров, и все начинают убеждаться в том, что все рассказы о так называемых вампирах не более как бредни и фантазии, основанные на страхе и неосновательных речах». Так писал к нам (Кальмету) этот серьезный и умный священник.

Мы имеем еще одно письмо от барона Тюссена (Toussaint) из Вены, от 3 августа 1746 г. Барон пишет, что Е. И. Величество, будучи еще королем Тосканским, производил много процессов о фактах, совершившихся в Моравии; я не раз читал их и на деле, не видел в них и тени истины, ни вероятности утверждаемого. Между тем в этой земле смотрят на эти акты, как на несомненную истину.

Мы уже представили выше возражения против того, будто вампиры выходят из гробов и возвращаются назад, не разрывая земли. Красная и жидкая кровь и гибкость членов вампиров не удивительнее роста ногтей и волос и нетления тела; мы почти ежедневно видим трупы, не обнаруживающие никаких признаков тления и сохраняющие красный цвет кожи. Это весьма естественное явление у скоропостижных полуумерших, или у людей, умерших от известных болезней, не лишающих крови жидкости и членов гибкости. Рост волос и ногтей в не истлевшем еще трупе весьма естественно: в трупе продолжается еще медленная, незаметная для наблюдения циркуляция соков, поддерживающая этот рост, подобно тому, как циркуляция соков поддерживает растительность в растениях.

Убеждение греков о возвращении бруколаков также нелепо, как и убеждение моравов о существовании вампиров. Только невежество, суеверие и страх вызвали в греках эту веру, ничтожную и слепую, до сих пор поддерживаемую ее поклонниками. Рассказы о бруколаках, по словам очевидца и умного философа Турнефора, поддерживаются обольщением и обманом защитников их. Все рассказы об умерших, хрюкавших в гробах, настолько нелепы, что не заслуживают серьезного внимания и опровержения. Все и каждый согласятся, что очень часто погребают недействительно умерших; это доказывает древняя и новая история многими примерами. Тезисы Винслу и примечания к ним Бругера ясно доказывают, что других признаков истинной смерти, кроме начинающегося гниения и дурного запаха трупа, очень немного. Бесконечно многие опыты показывают, что часто мнимо умершие оживали уже после погребения их. Сколько таких болезней, в которых больной лежит без языка, движения и дыхания! А разве мало утопших, признанных умершими, которые потом оживали, когда открывали им кровь?

Все это известно и объясняет, почему некоторые вампиры, вырытые из могилы, говорили, кричали, рыдали и т. п., — потому что были еще живы. С ними поступали в высшей степени несправедливо, их умерщвляли и сжигали, отсекали им головы и пробивали сердце. И все это плод невежества и заблуждения: суеверы, принимая этих несчастных за олицетворение их фантазии, — за вампиров, боялись, что они станут беспокоить их и вредить им. Не бесчеловечно ли поступать так с этими вампирами, утверждаясь только на таком состоянии, которое возможно с каждым?

Нет ничего не основательнее, как рассказы о явлениях и злодействах вампиров.

В заключение не можем не высказать сожаления, что умные и гуманные определения Сорбонны, запрещавшие кровавые и жестокие экзекуции под вампирами, не смотря на ее мировую власть и могущество её авторитета, были не поняты современниками и не имели, таким образом, благодетельного влияния.