Трактат о похмелье

Посмотрев на нее, Пакито заорал еще громче. Она была еще страшнее, чем запомнилась ему накануне, и он уверял меня потом, что она показалась ему ведьмой из ада, старухой со сморщенным, как высохший изюм, ртом.

Галлюцинации продолжались?

Не обращая на него внимания, нимфа протянула костлявую руку к столику, выставив на обозрение сосок, похожий на огрызок дешевой сигары, взяла таинственный стакан, достала оттуда вставную челюсть, привычным движением вправила ее на место и, вместо завтрака, опрокинула в себя остатки «Дика», послужившего антисептиком для ее протеза.

Наконец-то Пакито все понял, успокоился, и тут его озарила светлая мысль, моментально объяснившая, почему минет, который ему перед сном сделала карга, был таким нежным и приятным.

Однако пережитое потрясение что-то изменило в сознании Пакито, спровоцировав мутацию похмельного синдрома. По причине мистического и недоступного объяснению общения с псевдогаллюцинациями в образе вставной челюсти, он начал страдать агорафобным похмельем. Спокойно и уверенно он чувствовал себя только на узеньких улочках китайского квартала или в районе Борне, куда едва проникает солнечный свет. Если же ему приходилось пересекать одну из важных городских артерий, вроде улицы Арагон или Гран Виа, у него кружилась голова, к горлу подступала тошнота, а по спине катился холодный пот. Он чувствовал, что вот-вот упадет, не сумев добраться до противоположного тротуара.

Так бедный Пакито промучился довольно долго, пока другое неприятное происшествие не изменило характер его похмелья на диаметрально противоположный, но дополняющий его странную агорафобию.

Клаустрофобное похмелье

Страдающие клаустрофобным похмельем не выносят закрытых и ограниченных пространств. Разумеется, все они также являются бойцами армии невротиков и психопатов, но разве хоть кто-то в нашем обществе может считать себя абсолютно здоровым? Никаких самолетов, лифтов, телефонных кабин, подвалов, чердаков, собачьих будок, уличных передвижных туалетов, исповедален, гробов, тюремных камер, батискафов, газовых камер и прочая, и прочая…

Квинтэссенцией кошмара для похмельного клаустрофоба являются пещеры Альтамиры и купе железнодорожного спального вагона.

Мой старый дружок, уродец Пакито, годится и для иллюстрации клаустрофобного похмелья.

Пакито испытал глубочайшее отвращение при виде того, как его любимый виски «Дик» используется в качестве дезинфицирующей жидкости для вставной челюсти, и больше никогда не притронулся к оскверненному напитку. Он перешел на пиво с джином. Пиво «Сан-Мигель» или «Эстрелья Дорада», по 0,3 литра, без стакана, прямо из горла. В два глотка он выпивал примерно четверть бутылки и доливал ее доверху джином.

К новой душевной травме, резко изменившей похмелье агорафобное на клаустрофобное, привело не что иное, как отсутствие пива.

Он праздновал Новый год в компании таких же, как и он, отбросов общества на десятом этаже малообитаемого здания Сан-Андрес-де-Бесос.

Когда часы пробили двенадцать, а компания изрядно набралась, Пакито заметил, что пива почти не осталось, да и джин едва прикрывал донышко. Он вдохнул кокаиновой пыли, чтобы несколько нейтрализовать опьянение и суметь собраться и спуститься в ближайший притон, где пировали такие же исчадия ада, дабы пополнить у них запасы спиртного.

Когда Пакито объявил о своем намерении отправиться на экскурсию, его собутыльники не преминули воспользоваться моментом и надавать ему всяких поручений.

Пакито популярно объяснил, чья именно мама будет таскаться, как вьючный осел, но, в конце концов, принял мудрое решение и с помощью пальца назначил уполномоченных сопровождать его во время рейда. В состав эскорта вошли Трини по прозвищу Присоска, тщедушная, губастая девица-панк, зарабатывавшая на жизнь тем, что по дешевке делала минет на стоянках такси, и Человек-Волк, работавший посыльным на рынке Бокерия, с лицом сумасшедшего, мнящего себя волком, любитель заглатывать, не жуя, обрезки сырого мяса и требуху.

Трио мастеров немножко поболтало с местной притонной аристократией, попутно обделав пару выгодных делишек, выкурив по чинарику с гашишем, и, наконец, уже с припасами, решило вернуться праздновать на десятый этаж.

Древняя и мрачная, как гроб Дракулы, кабина лифта, без внутренних дверей, что позволяло рассмотреть телеграфные послания, намалеванные между этажами, на спуске вела себя вполне прилично, но когда поехали вверх, вдруг резко остановилась где-то на середине пути, между пятым и шестым этажом. Вдрызг пьяные Пакито, Присоска и Человек-Волк поначалу отреагировали на происшествие безответственным приступом веселья. Но через некоторое время, потыкав во все кнопки, позвонив в аварийный звонок, покричав и поколотив по стенам и окончательно убедившись, что гроб не желает трогаться с места и никто не собирается броситься им на помощь, начали тревожиться.