Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения

— Передайте привет и благодарность машине. Картинка мне очень понравилась. Я ее обязательно остеклю и повешу в комнате. Но откуда у машины такая храбрость? Голубь мира ведь не самая популярная птица в государственном департаменте.

— В наше время машины похрабрее иных людей. Даже самое пристрастное дознание в комиссии по расследованию антиамериканской деятельности не заставит машину отречься от убеждения, что дважды два — четыре.

— Пусть же все-таки получше наблюдают за этой машиной. А то вдруг возьмет да и тиснет… серп и молот.

— Понимаем тонкий намек. Вы имеете в виду историю в Калифорнийском университете?

Я не знал этой истории. Мы разлили в стаканы кока-кола. Тут я впервые услышал имя профессора Отто Дж. М. Смита.

Специальностью профессора Смита были математические машины, работающие по принципу электронных моделей. Инженеры сразу смекнут, в чем суть, а несведущие в технике пусть поверят на слово. Доказано — и порукою здесь великое единство природы, — что можно из одних проводов и радиодеталей построить электрическую модель для многих процессов, текущих в природе. Надо только подобрать подходящую схему, и тогда, измеряя токи, текущие по проводам, можно догадаться о коварной работе грунтовых вод, размывающих тело плотины, о движении газов в огненном чреве печи, о воздушных вихрях, играющих пропеллером. Это как бы электронное зеркало, в котором отразится грядущая судьба будущих сооружений.

Электронные модели природных явлений работали замечательно, и профессору Смиту пришла в голову дерзкая мысль — соорудить электронную модель экономической системы, электрическую схему, имитирующую капитализм, и на этой модели разобраться в хаосе капиталистических отношений. Воротилы Уолл-стрита приняли предложение «на ура». Грозный хаос, исполненный роковых неожиданностей, смущал души всех, даже мультимиллионеров; он сгонял их в сумерки к астрологам и гадалкам, гороскопам и вертящимся столам. А теперь приоткрывалась возможность опираться не на зыбкие принципы столоверчения, а на прочный фундамент математических прогнозов. Какая упоительная перспектива! В распаленных алчностью мозгах рисовался некий миниатюр-полигон, позволяющий планировать стратегические операции против экономических конкурентов, развивать на электронной основе очищение карманов трудящихся и, быть может, — о боже! — избежать разрушительных кризисов.

Было ясно, что модель профессора Смита показала бы лишь приближенную картину явлений, но высокие консультанты с Уолл-стрита, апробируя исходные предпосылки, позаботились о том, чтобы степень приближения оказалась близкой к достоверности. Движение капиталов в электронной модели изображалось электрическими токами определенной частоты, процессы накопления и задержки реализации товаров воспроизводились в системе конденсаторов и индуктивных катушек. Тут учитывались, в частности:

— взаимосвязь наличия промышленного оборудования и потребности в его амортизации,

— зависимость капиталовложений от национального дохода,

— стремление к максимальной прибыли,

— запаздывание реализации потребительных товаров по отношению к выплаченной зарплате, и т. д., и т. п.

Машина как бы торопила бег времени: явления, занимавшие год, протекали в ней за две десятитысячные секунды.

Разумеется, полной достоверности достигнуть не удалось. Получилась, конечно, идеализированная модель. Ученые, строившие модель, были буржуазные ученые, они исходили из принципов буржуазной политэкономии и, безусловно, не могли вскрыть всех противоречивых сил, раздиравших капиталистическую экономику.

Но все-таки испытания состоялись.

При потушенных огнях, чтобы ярче светились кривые на фосфоресцирующих экранах, собрались у машины Смита воротилы финансового мира. Это было гадание перед электронным зеркалом, готовым отразить жестокое и капризное лицо капиталистической экономики.

Профессор Смит включил рубильник с жутким чувством гадальщицы, зажигающей заветную свечу. На экранах задрожали зеленые зубчатые кривые, образуя пики, пропасти, ножницы. С волнением вдумывались присутствующие в их иероглифический смысл. Стало ясно: система крайне неустойчива. Она подвержена периодическим колебаниям, совершающимся примерно раз в десять лет. И присутствующие узнали в них призрак кризисов, глянувший в комнату со светящихся экранов. Он был неотвратим. Операторы тщетно вертели рукоятки «экономических факторов», стараясь стабилизировать систему. Колебания — кризисы — были неизбежны. Для достижения устойчивости не было никаких путей. Был порочен, по-видимому, самый принцип существования капиталистической системы…

Профессор Смит стал включать рукоятки, имитирующие возмущения, вносимые в капиталистическую экономику последствиями войн. Возмущения оказались не только глубокими, но и длительными. Они длились годы, десятилетия. Не затихли еще последствия первой войны, как ударил сокрушительный толчок второй. Стрелки гальванометров раскачивались, как порывом бури, на экранах сверкали зеленые молнии… Колебания достигли разрушительной силы.