Трактаты

22. И поэтому Дух Святой установил для Своего Писания такое правило, чтобы, когда что-нибудь возникает из чего-либо, сообщать, и что возникает, и из чего возникает. Да произрастит земля, – говорит Он, – былие травное, сеющее семя по роду и по подобию своему, и плодовитое древо, приносящее плод, в котором семя по подобию его. И сделалось так. И произвела земля былие травное, сеющее семя по роду, и плодовитое древо, приносящее обильный плод, в котором семя по подобию (Быт. 1:11–12). И снова: И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающиеся живые существа и птиц, летающих над землею по тверди небесной. И сделалось так. И создал Бог больших рыб и всякую душу пресмыкающихся животных, которых произвела вода по роду их (20–21). И затем: И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов и гадов и зверей по роду их (24).

Итак, если Бог, производя из созданных вещей другие вещи, объявляет через пророка и говорит, что и из чего Он создал (хотя мы могли бы предположить, что все это создано из чего-то, а не из ничего, ибо уже было создано нечто, откуда прочее могло произойти), если Дух Святой взял на Себя заботу о нашем наставлении, чтобы мы знали, что откуда произошло, неужели не сообщил бы Он нам и о небе, и о земле, из чего они созданы, если бы они были обязаны своим происхождением какой-нибудь материи? Тогда тем более уже не казалось бы, что Он создал их из ничего, поскольку до тех пор не было создано то, из чего, как могло бы показаться. Он творил. Следовательно, указывая происхождение того, что было создано из чего-то, Он тем самым подразумевает, что из ничего было создано то, происхождение чего Он не указывает.

Итак: В начале Бог сотворил небо и землю. Я преклоняюсь пред полнотой Писания, ибо оно показывает мне и Творца, и творение. А в Евангелии я нахожу довольно много о помощнике и посреднике Творца – Слове. О том же, что все сотворено из какой-то материальной субстанции, я до сих пор нигде не читал. Пусть школа Гермогена утверждает, что об этом где-то написано. А если все же не написано, то пусть остерегается тех бед, которые суждены любителям вымысла и клеветы.

23. Но Гермоген подкрепляет свои рассуждения и следующими словами из Писания: Земля же была невидима и неустроена (Быт. 1:2). Для этого он имя земли присваивает материи на том основании, что, по его мнению, земля была создана из материи. И «была» он нацеливает на это же, будто бы земля – материя прежде всегда существовала, нерожденная и несотворенная, невидимая и необработанная, потому что он хочет, чтобы материя была бесформенной, беспорядочной и нестройной. Эти его представления я опровергну по одному. Но пока я хочу так ему ответить. Предположим, что существование материи доказывается этими положениями. Но неужели, если она была прежде всего и обладала указанными свойствами, Писание говорит, что из нее было что-нибудь создано? Да ничего подобного не говорится. Поэтому, если материя и была, то лишь поскольку этого хотелось ей самой или, скорее, Гермогену. Она могла существовать, и тем не менее Бог ничего из нее не создал. Возможно, потому, что Богу неприлично в чем-нибудь нуждаться. Поэтому же, наверно, и не показано, что Он что-нибудь создал из материи. «В таком случае, – возразишь ты, – материя была бы не нужна». Нет, она очень нужна! Пусть мир и не создан из нее, но ересь – то создана! И, пожалуй, гораздо хуже то, что не ересь создана из материи, но, скорее, сама материя создана ею.

24. Теперь я возвращаюсь к отдельным случаям, которые, как думает Гермоген, указывают на существование материи. И, прежде всего, я хочу разобраться с именами. Ведь одно из имен («земля») мы в Писании встречаем, а другое («материя») – нет. Следовательно, возникает вопрос: если названия материи нет в Писании, то на каком основании для нее приспособлено имя земли, обозначающее субстанцию совершенно другого рода? Имя материи, сопровождая название земли, должно быть как-то специально выделено, чтобы я знал, что имя земли одновременно служит именем и для материи, чтобы не относил его только к той субстанции, чьим собственным именем оно является, и чтобы, наконец, я не мог (если бы даже захотел) соединить его с каким-нибудь другим видом материи и уж во всяком случае с материей вообще. Ибо у той вещи, которой присваивается общее [для многого] имя, не бывает своего собственного, ибо оно ничего не дает этой вещи и может быть присвоено любой другой. Поэтому хотя Гермоген и объявил, что у материи есть имя, он должен еще доказать, что у материи одно и то же имя с землей, чтобы тем самым оба имени материи не противоречили друг другу.