Трактир на Пятницкой. Агония. Вариант «Омега»

— Ошибаешься, Игорь! — Исаков быстро расхаживал по кабинету. — Сколько преступник взял у Федякина? Шесть тысяч с лишним. А у почтальона? Триста сорок семь с копейками. Не сходится! Взяв крупный куш, преступник всегда стремится взять еще больше. Сегодняшним преступлением он хочет нам доказать, что мы далеко от него. Улавливаешь? Если бы сообщение о смерти Федякина поступило к преступнику через десятые руки, он бы затаился. Мои ребята спугнули его, уверен, что они с преступником говорили, он испугался, сегодняшним грабежом пытается сбить нас с толку.

Исаков не собирался выходить на ринг, бой со Смирновым был бы бессмысленным самоистязанием. Молодой, опытный и техничный, Смирнов в лучшие годы Исакова оказался бы серьезным противником. Помахивая чемоданчиком, который он взял с собой, чтобы никто не догадался о принятом решении, Исаков приехал в спортзал раньше обычного. Еще не начали работать «мухачи». Седов и Пухов встретили его у входа. Исаков усадил их в еще пустом буфете, с делано строгим видом взял Пухова за лацкан пиджака:

— Валя, кому ты рассказывал, что инкассатор в больнице умер?

Пухов изобразил недоумение и обиду, возмущенный Седов тихо выругался. Через минуту Пухов, признавшись, что действительно рассказал о смерти инкассатора, назвал четыре фамилии.

— Я же хотел как лучше, — оправдывался он.

— Впервые твоя болтливость, кажется, принесла пользу, — успокоил его Исаков. Предупредив, чтобы приятели никуда не уходили, он вышел.

Необходимо побыть одному, сосредоточиться, выработать точный план действий. Сейчас ошибиться — значит упустить преступника, оставить его на свободе на неопределенное время. К своему стыду, Исаков не сумел вспомнить ни одного из названных Пуховым. Надо увидеть в лицо.

Он вернулся в зал.

— Вот что, Петр, — сказал решительно Седов, останавливая Исакова в коридоре и отводя в сторону. — Мы так решили. — Он оттеснил пытавшегося вмешаться Пухова. — За троих мы ручаемся, и ты их не трогай. Настоящие ребята. — Расценив молчание Исакова как протест, Седов еще больше ссутулился, наклонив голову, зашептал: — Сказал — ручаюсь! Не марай ребят, Петр! Не позволю, слышишь?

— Спасибо. — Исаков отстранил жилистый кулак Седова.

Пухов, которому очень хотелось что-то сказать, топтался рядом, вдруг тронул Исакова за рукав и зашептал:

— Петр, у буфета в синем костюме. Я вчера ему рассказал об инкассаторе.

У буфета стояла группа болельщиков, мужчина в синем костюме что-то говорил, его слушали, улыбаясь. Исаков видел только его профиль, знакомый, явно знакомый парень. Но кто такой?

— Мясник. Помнишь? — спросил Пухов.

— Куркин. Иван Куркин, — подсказал Седов.

— Да-да, конечно. — Исаков прошел мимо Куркина и его друзей, чувствуя, что они смотрят ему в затылок.

Исакову срочно нужен был кто-либо из товарищей по работе, но, согласно договоренности, и Мягков, и Валов должны были появиться в зале позднее, когда объявят, что Исаков с соревнований снимается. Он решил уже звонить сам, когда увидел Попова. У старого инспектора был сегодня отгул. Исаков удивился и обрадовался неожиданной помощи.

— Федор, срочно проверь по картотеке. Куркин Иван, кличка Мясник, лет тридцати пяти.

Попов не ответил, лишь кивнул. Исаков почувствовал облегчение от присутствия этого спокойного, уверенного человека.

Иван Куркин?

Конечно. Исаков помнил Куркина. Средневес, затем полутяж, он обладал нокаутирующим ударом с обеих рук, особенно сильна была левая. Бой, как правило, он заканчивал досрочно.

Сколько же прошло лет? Одиннадцать? Нет, двенадцать. Все с нетерпением ждали их встречи. Исаков был чемпионом страны и Европы, но сокрушающие удары Куркина быстро создали ему славу. Лишь немногие знатоки, посмеиваясь, предостерегали от скоропалительных прогнозов. Исакову Куркин активно не нравился. На ринге он работал, как говорят боксеры, грязно. Иногда бил открытой перчаткой, рвал противнику брови, мог попасть ниже пояса, за что его и прозвали Мясником. Однако его любили, почему-то считалось, что боксирует Куркин в истинно «русской» манере; пренебрегая защитой, шел в атаку, сокрушал сильными ударами. Исаков считал его успех временным, в своей победе не сомневался. Они не встретились. Исаков прибавил в весе, перешел в полутяжелый. Куркин работал в среднем. Затем он тоже перешел в полутяжелый. Вместе жили на сборах, тренировались. Все с нетерпением ждали их встречи. Буквально за месяц до первенства страны Исакова неожиданно вызвали в дисциплинарную комиссию Комитета физкультуры, стали расспрашивать о Куркине. Какой человек, товарищ? Через несколько дней выяснилось, что он подрался на улице, сломал человеку челюсть. Исаков — он уже тогда состоял во Всесоюзном тренерском совете — настоял на дисквалификации Куркина на год. Многие решили, что его принципиальность не более чем стремление убрать опасного соперника. Исаков хотел было встретиться с Куркиным, предложить вместе готовиться к первенству следующего года. Хотел, да не сделал. Уехал за границу, затем начал работать в МУРе, забыл.