Трактир «Разбитые надежды»

Когда дверь за вошедшим Лешагой захлопнулась, в зале сама собой повисла тишина. То ли звук внезапного хлопка заставил людей замолчать, то ли в самой фигуре воина было что-то такое, отчего пришлось незамедлительно прекратить всякие споры. Ученик Старого Бирюка обвел глазами собравшихся.

— Сюда идут прорвы. Берегом. Отсекают путь к Дикому Полю. Их много, очень много.

Новость подействовала на публику, точно красная тряпка на быка.

— Тихо! — рявкнул Лешага. — У нас есть хороший шанс. Нужен мост. Наплавной мост ниже по течению.

— Товарищ светлый рыцарь, разрешите обратиться! — вытягиваясь во фрунт, выпалил Нуралиев. — Для наведения моста нужной длины, при наличии речных барж или иных плавсредств подобных габаритов, понадобятся от восьмидесяти до двухсот человеко-часов. С помощью речников и наших людей, при условии стабильного подвоза пиломатериалов, гвоздей, крепежных скоб, бревен и прочих средств, мы наведем переправу за полдня.

Умолкший зал недоуменно, однако уважительно глядел на молоденького лейтенанта. Была в его словах естественная уверенность, которая заставляла поверить в успех предприятия.

Хозяин Трактира молча кивнул.

— Знаешь, как действовать? Действуй, все тебе будет.

* * *

Никто не помнил, откуда и когда пришел этот человек. В Трактире не принято спрашивать, а сам он не горел желанием рассказывать о прошлой жизни. Кто-то говорил, что прежде этот обитатель Трактира жил в бунке где-то далеко, и что ушел он в юные годы повидать свет, каков он есть, а не запечатленный маленькими значками-буквами на желтоватых, серых или выбеленных страницах. Некоторые утверждали, что он жил сиротой и ушел скитаться, прихватив из дому самое ценное из того, что имелось, — полтора десятка книг.

Правда, злые языки возражали, заявляя, что прежде драгоценные тома не являлись семейным достоянием, и Библиотекарь, тогда, впрочем, его называли иначе, всего лишь утащил это сокровище с целью продать его в Трактире, но дорога затянулась. То ли лавина завалила горный проход, то ли вышедшая из берегов река смыла переправу. И нынешний почтенный муж коротал время за чтением со всем отпущенным природой вниманием.

Когда же, наконец, караван добрался до Трактира, судьба уготовила ему дотоле невиданное поприще — стать Библиотекарем. И первым вкладом в книжное собрание Трактира послужили те самые принесенные невесть откуда книги. С тех пор всякий купец, собираясь в эти края, старался прихватить с собой как можно больше книг. Лучшую цену, чем здесь, за них бы не дали нигде. Каждый попавший в его руки томик, каждую брошюру Библиотекарь нежно осматривал, обнюхивал, разглаживал и сушил, если та пострадала в пути, нумеровал, помечал особым знаком, внимательнейшим образом читал и ставил на полку. Ставил, любовался, проходил каждый день, сметая осевшую на корешках пыль. В Трактире всякому было понятно, что, если Библиотекарь знает не все, то в любом случае больше, чем он, не знает никто.

Лешага толкнул дверь в длинный с небольшими окнами зал, пристроенный чуть ниже старого здания Трактира. По обе стороны от входа располагались высокие стеллажи с книгами. В конце зала, обычно восседая за увесистым столом с отточенным пером в руке, царил Библиотекарь. Впрочем, сейчас он не царил, а стоял на стремянке у одного из стеллажей, доставал оттуда книги и передавал очень бедно одетому человеку, по виду рабу. Тот складывал их в деревянный ящик, ловко прибивал крышку и делал на ней значок ядовито-зеленой, издалека заметной краской.

— А, Лешага! — заметив гостя, остановился Библиотекарь. — Я вижу — ты привел нового читателя.

Черный, подавленный необычной обстановкой, жался к ногам хозяина. Заметив неуместный, по его мнению, интерес к себе, он на всякий случай обнажил клыки и зарычал.

— Не надо, — Леха положил руку на загривок пса. — Это свои. Не бойтесь, он никого не тронет.

Морщинистое усталое лицо Библиотекаря на миг осветилось улыбкой, но затем она стала печальной, точно вымученной.

— А мы, видишь, тут… — он грустно развел в стороны руки, указывая на опустевшие полки. — Надо спрятать, а то ведь, не ровен час… Врага, как сказывают, много. Он идет, никого не щадя. Я и подумал, если вдруг что, то книги лучше надежно укрыть.

— Мы не пустим их сюда, — жестко выдохнул Леха.

— Это конечно, — закивал Библиотекарь. — Это понятное дело, покуда живы, покуда в силах держать оружие… И двух мнений быть не может, конечно, не пустите.

Но если вдруг все пойдет не так, если вас убьют? Знаешь ведь, в бою всякое случается, — он поглядел в помрачневшее лицо воина. — Ты не обессудь, я же от всей души. Никому плохого не хочу, а тебе так и подавно. Я верю, что ты победишь, но книги… — он ласково погладил все еще стоящие на полке томики. — Они не должны пропасть, исчезнуть, сгореть в огне, развеяться в дым. Они должны остаться и нести знания.