Трактир у озера

— Да, — ответил он ей тихо, — они как раз относятся к тому периоду. Но только на них почему-то стоит одна подпись, а текста нет...

— Это хороший признак, — сказала Хельга.

— Что вы имеете в виду?

— Открытка без текста указывает, что Валерия была счастлива. Однажды ночью, когда мы уже улеглись и болтали, она пообещала, что будет иногда присылать мне открытки без всякого текста, без каких-либо новостей, без приветов. Это будет означать, что она счастлива, и беспокоиться не надо. Валерия пояснила, что чуть-чуть боится своего счастья, поскольку оно делает ее эгоистичной. В такие моменты она вспоминает о друзьях на столь короткое время, что может лишь написать свое имя, на большее ее не хватает. Счастье она считала таким чувством, которое захватывает человека полностью, и чтобы не потерять друзей, она разрешала себе лишь легким росчерком пера поставить на открытке свое имя. Так она сама это объясняла...

Пьер еще раз с волнением посмотрел на подпись Валерии, на этот красивый твердый почерк, изящные крупные буквы. «Я знал, что был счастлив, — подумал он, — но так и не понял, была ли счастлива Валерия. Оказывается, да...».

— Вы любили ее? — спросила Хельга тихо.

— Да.

Снова раздался звонок, и служащий принес еще кипу журналов.

— Здесь тоже есть фотографии мадемуазель фон Далау, — сказал он.

— Хотите рюмочку, Петерхен? — спросила Хельга Андерс.

— Лучше одну из тех сигар, — служащий с ухмылкой кивнул на красивую коробку.

— Непременно оттуда?

— Если можно. После пикника на прошлой неделе эти стали мне нравиться больше других.

Хельга с улыбкой протянула ему две сигары. Когда служащий захлопнул за собой дверь, она сказала:

— Курить сигары — одна из привилегий преуспевающих деловых женщин, которые проводят уик-энд с чужими мужьями. Такие мужчины ведь долго не задерживаются и вскоре после обеда начинают поглядывать на часы. И уезжают домой, предоставляя покинутой женщине возможность наслаждаться сигарой в одиночестве.

— Покажите, пожалуйста, где здесь фотографии писательницы Лизы Трех, — попросил Пьер. — Вот та дама в сером пальто, это не она?

— Да, это Лиза Трех. Надо сказать, она здесь получилась довольно удачно, — произнесла Хельга, рассматривая фотографию.

— Я хотел бы поговорить с ней, — сказал Пьер.

— Хотите выяснить, не знает ли она, куда уехала Валерия из Берлина?

— Вы угадали, эта мысль мне пришла только что.

— Лиза Трех бывает то в Берлине, то в Мюнхене. В одном городе у нее журнал мод, в другом она живет и пишет. Если счастье вам улыбнется...

Счастье улыбнулось. Когда он позвонил в редакцию журнала в Берлине, ему ответили: Лиза Трех сейчас дома, в Мюнхене. И сообщили также номер ее телефона и адрес.

Прощаясь с Хельгой Андрес, Пьер подумал: теперь ясно, что Валерия сбежала из Хайдельберга, боясь преследований Отто. Расследование существенно продвинется вперед, если окажется, что именно из-за этого она уехала и из Берлина.

12

Дом писательницы Лизы Трех стоял за городом на холме. В окнах с одной его стороны виднелись огоньки города, а с другой — заснеженные горные цепи, которые синей грядой темнели на фоне неба.

Лиза Трех оказалась маленькой пожилой женщиной с мелодичным голосом. Представившись, она пояснила, что вынуждена была взять псевдоним, так как все называли ее баронессой, от чего у нее появлялось ощущение, будто ей уже не меньше двухсот лет.

— Летом я лежу в саду среди цветов и загораю, — продолжала она, — а зимой метели завывают вокруг моего дома, и порой мне кажется, будто я поселилась в Гималаях.

В ее просторном доме с множеством кресел и книжных шкафов была масса уютных уголков, здесь любой мог уединиться, посидеть где хотел, и даже прилечь. Рабочий кабинет писательницы был похож на экзотическую горную хижину.