Трактирное дело

Трактирное дело

Кабатчик Тихон Ильич с наслаждением жаловался покупателям.   «Прекращаем-с, прекращаем-с! – с радостью, отчеканивая каждый слог, говорил Тихон Ильич о своей винной торговле. – Как же-с! Монополия! Министру финансов самому захотелось поторговать!»  Так Иван Бунин в повести «Деревня» описал реакцию владельцев кабаков на винную монополию – результат реформы 1894 года, затеянной министром финансов Сергеем Витте. Но почему пересеклись интересы важнейшего чиновника и мелкого торговца из провинции?   Пьяное мытарство Питейные заведения в русской истории играли выдающуюся роль не только в культурно-развлекательной и кулинарной сфере. Индустрия досуга, говоря современным языком, с самого начала была предметом заботы государства. «Руси есть веселие пити, не можем без того быти», – сказал, по преданию, князь Владимир Красное Солнышко. Но у себя во дворцах и домах пили лишь бояре. Основная масса населения потребляла алкоголь, особенно крепкий, в общественных местах, а именно корчмах, которые и стали тем местом, где собирались важнейшие налоги. С середины XVI века, впрочем, корчму переименовали в кабак, она сохранила прежнее название только на западных окраинах Московского государства (недаром знаменитая сцена в «Борисе Годунове» называется «Корчма на литовской границе»).  Собирать налоги в конце Средневековья и начале Нового времени было тяжело, особенно на Руси, – не было соответствующего бюрократического аппарата, механизмов оценки имущества для налогообложения, надежных путей сообщения. Кабаки же предоставляли все возможности для стабильного пополнения казны при минимуме организационных и финансовых затрат. Они аккумулировали денежные средства и позволяли вести более-менее надежный их учет. К тому же власти полагали, что административными мерами контроля они сдерживают в приемлемых рамках порок пьянства.

Еще при Иване III в конце XV века изготовление водки было объявлено казенной монополией. В последующие века политика государства все время колебалась между двумя основными тенденциями – либо «национализацией», говоря современным языком, реализации спиртных напитков, либо передачей на откуп кабаков. В этом случае кабатчик обязан был выплачивать вперед фиксированную сумму, оставляя себе всю прибыль сверх нее.

При Иване Грозном впервые появились «царевы кабаки». Два раза в год кабацкие сборы (до 100 000 рублей, громадные по тем временам деньги) отправлялись в Приказ Большого прихода, который затем сменил Приказ Большой казны. Впрочем, монополия была отчасти условной – кабаки («жалованные») сохраняли право заводить дворяне и монастыри. При Алексее Михайловиче заведения переименовали в кружечные дворы, а в XVIII веке – в питейные дома, в середине столетия их только в  Петербурге насчитывалось 190. Питейные сборы в начале XIX века наполняли до четверти всей доходной статьи государственной росписи (бюджета) империи. В конце XIX столетия в денежном исчислении они составляли 298 млн рублей, или две трети косвенных налогов.