Трали-вали

– Да-да, я знаю! И очень завидую вашему мужу. Очень! Такой цветок, и… Простите за нескромность, скажите… Если ваш муж такой крутой, почему он разрешил вам, такой милой и обаятельной женщине работать? Почему отпустил? Я не понимаю…

– Он не отпускал. Я сама решила. – Немного красуясь, заявила Алла.

– О, вы мудрая женщина… – По-восточному воздев руки к небу, вскликнул Александр Ганиевич, уточнил. – Потому что ко мне пришли. Слава Аллаху! Я это оценил. Спасибо.

– За что?

– Как за что? – Делано удивился Александр-ака. – Вы же могли мимо пройти, Аллочка! Обойти! Вообще в другую сторону уйти… И я бы не знал. Это не возможно. Я бы жить дальше не смог…

– А вы бы и не узнали…

– Как это не узнал? Что вы, Аллочка, сердце не чувствует расстояние. Оно чувствует другое… – С болью в голосе говорил Александр Ганиевич, скорее не говорил, а ворковал уже. Между тем искоса ловил глазами её соблазнительные колени, край юбки, который если чуть резче увеличить скорость, поднимался чуть выше, оголяя её умопомрачительные, казалось, ноги, а руки её, и грудь, и губы, волновали всё больше и больше…

– Вы знаете, я так разволновался, что даже проголодался, а вы? – меняя тему неожиданно поинтересовался он. Они уже ехали по Садовому кольцу в районе метро Марксистская. Пока Алла раздумывала, можно или не нужно, он уже повернул машину на улицу «Б. Каменщики», как значилось на уличной доске. – Не возражаете? – спросил он, и не дожидаясь ответа увеличил скорость. Ехал к малоприметному ресторанчику с вызывающим названьем «Амстердам».

У Александра Ганиевича, среди прочего, была одна слабость, которую он от себя не скрывал – женщины. Две другие – деньги и хорошую еду, он не афишировал, считал делом глубоко личным, залогом душевного спокойствия, а вот женщины действовали на него как весенний заяц на застоявшуюся борзую. Всё в нём загоралось, он молодел, становился игривым, готов был что угодно для своей избранницы сделать, лишь бы она сдалась ему, легла в постель. Причём, с годами избирательность его эволюционировала, а главное пристрастие оставалось неизменным: Александр Ганиевич любил женщин. Не вообще, а русских.

Да, именно так. Русачек! Доверчивых, нежных, не знающих сладкой жизни ни вообще, ни в частности, с дивными русыми косами, светловолосых, с жаркой грудью, страстными губами, широкими бёдрами, требовательных до ласк, что-то новое для себя желающих открыть в себе, и в нём, в Александре, конечно… Это что-то! Александр Ганиевич очень любил этот процесс. От первого взгляда, когда сознание ещё не отреагировало, а кровь уже вскипает, до последнего мгновенья, когда он изливается в её требовательное и податливое лоно… О-о-о!.. Взять в наложницы жену инородца, тем более своего победителя – дорогого стоило. Так азиатская кровь требовала. Из века в век, годами. Может, Александр-ака над этим и не задумывался, но так точно и поступал. Его не интересовали женщины доступные, которые, угадывая в нём деньги, сами на него вешались, включая проституток. Даже пятнадцатилетних девочек в последнее время перестал любить, холодных, жадных, глупых, доступных, хотя среди них и попадались «звездочки его души», а увлёкся тридцатилетними. Теми, кто ещё горит, кто понимает толк в любви, смысл в этом видит, себя и чувства не жалеет… За кем ухаживать надо, добиваться… И не просто добиваться, а желательно на коленях, чтобы в кровь сдирая… И чтобы преданная внешне мужу была. Чтоб заставить её отвернуться от мужа, переубедить, сломать, влюбить… Чтобы всё бросила, к ногам его упала… Тогда и кайф, тогда и чувства… Завоёванные чувства всегда дороже случайных, пусть и горячих, но мимолётных, или купленных. Последнее вообще не в счёт.

Пройдя за администратором зала в отдельный кабинет, клетушку густого красного цвета, словно кетчупом в морщинах застывшую, не кабинет, камера пыток, нахмурясь, машинально отметила Алла. Спутник уловил.

– Что-то не так? Не нравится здесь, да? Не нравится?

– Цвет какой-то… – Поёжилась Алла. – Мрачный. Как застенки какие-то.

Александр Ганиевич весело рассмеялся сравнению, именно так порой здесь при нём и было. Правда другим девицам здесь нравилось.

– Давайте перейдём. – С готовностью согласился он. – Желание женщины – для меня закон. – Пафосно воскликнул, и глядя ей прямо в глаза, подчеркнул. – Тем более такой женщины! – Точнее было бы сказать – в такой момент. Но это он предусмотрительно оставил при себе. Всему своё время. Главное, не спугнуть, не оттолкнуть, – заворожить… Игра только начиналась. И он уже включился в неё. Теперь Александров Ганиевичей было как бы два. Один, сидел за столом, вёл игру, страдал, разгорался… Другой Александр Ганиевич мудрый, и спокойный гурман, был как бы рядом, но в стороне. Именно оттуда, сбоку, приятно наслаждался этапами развивающейся любовной истории условного двойника. Любовался им. И охотником, и жертвой, главное – победителем. Не только победителем в будущем, но и в каждом реальном мгновении.