Тралл. Сумерки Аспектов

– Возможно, моя жизнь и коротка, но да. Я знаю любовь. И я знаю, что бы почувствовал, если бы потерял свою возлюбленную так, как ты потеряла своего супруга.

– И смог бы ты тогда жить дальше без своей любви? Ради чего стоит двигаться вперед?

Он уставился на нее, не зная, что сказать. Все образы, идеи, слова утешения и избитые фразы, которые приходили ему в голову, казались пустыми и бессмысленными. Действительно, как убедить единственную выжившую, потерявшую такую любовь, жить дальше?

А затем он понял.

Продолжая держать ладонь Хранительницы Жизни в своей правой руке, Тралл опустил левую в свою сумку и вынул оттуда маленький, казалось бы, незначительный предмет.

То был желудь, которым его одарило древо. Он вспомнил слова Дешарина:

«Береги его. Этот желудь содержит в себе все знания своего родительского древа, и все знания родителя своего родительского древа… и так далее до самого зарождения всего сущего. Ты должен посадить его там, где, как считаешь, ему нужно вырасти».

Крас знал, что желудь предназначался не для него, хотя ему и хотелось забрать его. Возможно, красный дракон догадался, что желудь должен оказаться в руках его возлюбленной. Тралл надеялся, что это так.

Орк повернул руку Алекстразы ладонью вверх, вложил в нее желудь и ласково накрыл его пальцами Аспекта.

– Я рассказывал тебе о Покоях Дремлющего в Фераласе, – мягко сказал Тралл. – О древах, которые страдают там. Но я не рассказал тебе, насколько они великолепны. Я не поведал тебе об их… существовании. О том, как от них исходит могущество древности и мудрости. Каким маленьким я себя чувствовал среди них, и какое благоговение испытывал.

– Я… знаю про древа, – тихо ответила Алекстраза. Она подержала желудь в руке, крепко зажав его в кулаке, а потом раскрыла ладонь.

Желудь дернулся в ее руке – незаметно, так, что Тралл подумал, будто он просто перекатывается по ее ладони. Затем у его коричневого основания появилась трещинка. Она становилась больше, а затем оттуда потянулся крошечный, длиной лишь в несколько миллиметров, росток.

Алекстраза судорожно ахнула. Она положила другую руку на сердце и сильно надавила на свою хрупкую грудь. Драконица тяжело вздохнула раз, два, три, мучительно всхлипывая и давясь воздухом, и продолжала давить на сердце, словно оно вдруг заболело. На мгновение Тралл забеспокоился, что Алекстраза уже не может перенести происходящее, что переизбыток чувств убивал ее.

А затем он понял. Хранительница Жизни закрыла свое сердце, чтобы не впускать в него боль, порожденную привязанностью и горечью утраты горячо любимого существа. Чтобы не терзаться собственными чувствами.

И теперь, подобно скорлупе желудя, подобно льду во время весенней оттепели, ее сердце оттаяло и стало раскрываться.

– Я та, кто я есть, – прошептала она, все еще глядя на прорастающий желудь. – В радости или в горе. Я та, кто я есть.

Алекстраза содрогнулась, всхлипнула раз, а затем еще раз. На ее глаза навернулись слезы. Она наконец стала оплакивать свою утраченную любовь, позволив себе обронить целительные слезы, которые были заперты в ее закрывшейся душе. Тралл приобнял ее за плечи, и она уткнулась в его широкую грудь. Та, которую орки когда-то поработили и пытали, рыдала у него на груди.

Казалось, что она плакала вечно, как и подобало Хранительнице Жизни. Тралл подозревал, что она сокрушалась не только из-за утраты Краса. Он чувствовал, что Алекстраза оплакивала всех павших: невинных и виноватых; Малигоса, Смертокрыла и всех, кому они причинили зло; изуродованных детей, которым даже не дали шанс прожить свои жизни; живых и мертвых; всех тех, кто испытал страдание, боль, и кто проливал соленые слезы.

Теперь эти слезы свободно лились из глаз Алекстразы. Ее плач был таким же естественным и чистым, как ее дыхание. Слезы стекали по лицу драконицы, капали на лежавший в ее руке желудь и на землю, на которой оба они сидели.

Когда первая слезинка легонько упала на сухую землю, из нее начал расти цветок.

Тралл посмотрел по сторонам, не веря своим глазам. Перед ним в десятки тысяч раз быстрее, чем обычно, появлялись растения: цветы всех оттенков, небольшие побеги, превращавшиеся в молодые деревца, густая, мягкая зеленая трава. Он даже слышал, как они прорастали, издавая радостный, живой шелест и потрескивание.

Орк вспомнил, с каким усердием друиды пытались вернуть жизнь этому месту. Иногда их усилия увенчивались успехом, но всегда лишь на время. Однако Тралл твердо знал, что новая обильная зелень, разраставшаяся перед его взором, не погибнет со временем. Ведь она была порождена слезами Хранительницы Жизни, ее вновь пробудившимся состраданием и любовью.

Алекстраза зашевелилась и осторожно отстранилась. Тралл убрал руку, которой обнимал ее за плечи. Она сделала глубокий, судорожный вдох и, слегка покачиваясь, встала на колени. Тралл не помогал Аспекту – он чувствовал, что она этого не хотела. Алекстраза бережно разрыхлила вновь ставшую плодородной почву, поглубже опустила в нее желудь, а затем благоговейно закопала его. Она встала и повернулась к Траллу.