Трамлин-полет

Я сказал Виктору, чтобы он приготовился, и стал тут же по ходу движения диктовать стенограмму. Этого наш польский друг уже стерпеть не мог и взбунтовался:

- Э-э-э, мы так не сговаривались! Мы сговаривались, что только проедем, и все.

- Да ладно тебе! Какая теперь разница! - оборвал я его почти грубо (в действительности никакого договора между нами не было).

Кшистоф обреченно замолк и как-то сник.

Когда все сделали и выехали с допа, записав его в прямом и обратном направлениях, нам попался навстречу красный "Полонез".

- Ну все! - тихо выдохнул Кшистоф, заметив эту машину.

- Что все? - спросил я, хотя уже и без Кшисгофа догадался, в чем дело: на "Полонезе" были ребята, которые за нами следили.

Кшистоф ничего не ответил на мой вопрос и угрюмо молчал всю обратную, дорогу. "Господи,- думал я, выжимая всю мощь из нашей "восьмерки",- сколько же это будет продолжаться! Мало мне досталось дерьма от "спортивных дел" у себя дома, так и здесь, в этих вшивых покатушках-погонюшках, нельзя обойтись без мафиозных дел!"

К старту злосчастного допа мы подъехали под вечер. Пристроились в хвост к очереди из пяти-шести машин и вышли размяться. Настроение - хуже некуда. Через пару минут нас подперли сзади немцы. Они, как всегда, катались двумя экипажами сразу. Водитель первого, как остановились, выскочил из-за руля, подмигнул мне и, сказав, что на предыдущем допе у нас опять лучшее время, принялся с ожесточением надраивать стекла и фары. Напарница его тем временем даже бровью не повела, чтоб помочь своему драйверу, и, как теперь говорят, "релаксировала". На что я довольно желчно сказал немцу, что стекла и фары - это забота штурмана, а "релаксировать" сейчас как раз ему нужно. Немец, слава Богу, не воспринял сказанное серьезно и, смеясь, ответил, что у них другой принцип разделения труда - почасовой: до двенадцати ночи работает он, а после - вкалывает его фрейлин. Я поднял руки вверх, согласившись, что у их штурманов действительно огромная нагрузка и отдых днем при таком расписании просто необходим, а мысленно обругал себя и свой российский комплекс.

Прибежал Виктор. Он ходил на старт узнавать, как там дела.

- Андреич, предупреждают, что болгарин уже улетел в лес. Так что давай поосторожнее поедем.

- Ты, Витек, в стенограмме не запутайся, а главное, не показывай, что она у нас есть. Остальное я как-нибудь осилю.

- Ну конечно!

Когда сели и пристегнулись, я подумал: "Интересно, на третьем или четвертом повороте собьется Виктор? Ведь впервые в жизни будет стенограмму читать! Да и настоящий доп, можно сказать, для него первый. Чудо, если Витек до середины дотянет".

Стартуем. Чуда не случилось - Виктор сбился на втором повороте. Он продолжал говорить, но я уже не слушал его. На наше счастье, почти все повороты лесной дороги были примерно одинаковой сложности (это я на тренировке сразу на заметку,взял) и проходились на скорости сто десять - сто двадцать. Кроме одного. Этот довольно коварный поворот притаился в середине скоростного участка (там, наверное, и улетел в лес болгарин), поэтому я ехал, а сам все на показания счетчика пути поглядывал - не прозевать бы!

Как только поворот-"одиночка" остался позади, я прибавил скорость, но все равно ехал тупо и без настроения - на автопилоте.

Финишировав, поставил автомобиль у гостиницы - раллийный день на этом заканчивался - и понурый пошел в номер. Виктор, судя по всему, пребывал в таком же настроении.

- Может, без ужина спать завалимся,- предложил я,- а завтра последний день открутим, и домой. Переживем как-нибудь!

- Давай. Только я пойду посмотрю, что там с результатами, и расписание на завтра.

Пока Виктора не было, я успел постоять под душем, и это немного успокоило, а когда как следует растерся жестким полотенцем, то подумал, что можно было бы и поужинать.

- О! Ты уже сполоснулся,- сказал Виктор, увидев мою мокрую голову. Судя по всему, он тоже оттаял и не прочь был поужинать.- Ты знаешь, а мы и этот день выиграли, несмотря на третье время, что показали сейчас в лесу. Кстати, там одиннадцать секунд первому и четыре второму продули.

Я ничего не ответил, но не потому, что голову вытирал в это время, а просто мысли о прошедшем дне вернули отвратительное настроение.

Постучали в дверь.

- Открыто! - крикнул Виктор.

Вошел Кшистоф. Вид у него был совсем пришибленный. Ну вот, подумал, начинается.

- Олек,- он произносил мое имя с ударением на "о" и выраженным "к" с придыханием, что придавало сказанному еще большую застенчивость, которая и без того была свойственна Кшистофу во всем,- на этот раз он говорил почти шепотом.- Олек, понимаешь, мне нужно с тобой поговорить.

- Садись, поговорим,- я, к сожалению, уже догадывался, о чем пойдет разговор.

Кшистоф долго мялся, не зная, с чего начать, потом наконец-то решился:

- Пойми меня, Олек, правильно, но я хочу сказать, что тебе не надо выигрывать эту гонку. Я тебя очень прошу!

- Что ты имеешь в виду? Этот лесной доп или ралли вообще?

- Ралли вообще,- эхом отозвался Кшистоф.