Трамлин-полет

- Еще бы! Такое захочешь придумать, не придумаешь, - я освежил в памяти тот случай и понял, почему Игорь именно о нем заговорил. - Антоныч, а ведь точно - там дорога такой же горбатой была! Ты что, поэтому и вспомнил?

- Конечно. Только здесь на допе двумя рублями не отделались бы.

Тогда тренировались бригадой из трех машин. Мы с Игорем замыкали тройку. Помню, ходко так идем, но не по допу, а просто по трассе. Перед этим нас что-то задержало, и мы догоняли своих. Вот-вот должны были догнать. Дорога была узкой, укатанной до льда, да еще горбатой.

Выскакиваем мы из леса на открытое место. Дорога уходит вверх, образуя трамплин. Я на него, машина чуть-чуть отрывается от земли - страшного ровным счетом ничего, если бы не внезапно сильный порыв бокового ветра. Не успели и ойкнуть, как лежим в кювете на левом боку. Зима была доброй на снег, и мы плюхнулись словно в перину. Выпрыгиваем из "Москвича" и видим, трактор по полю едет. Я к трактористу. Не успел он дверь открыть, как я ему два рубля в руки и показываю на машину. Он без слов все понял и прямо к ней покатил. Игорь тем временем уже трос приготовил: мигом поставили "Москвич" на колеса, вытащили из кювета, завели мотор и дальше помчались.

Минуты три, не больше, потеряли. И полкилометра не проехали, смотрим, наши стоят, - дожидаются. Останавливаемся. Подходит капитан команды и спрашивает, раздраженно так:

- Где вас черти носят?

- Да вот, - говорю, - перевернулись.

- Врешь ты все! - Он обошел машину кругом - на той ни царапины. - И как же тебя угораздило?

Я рассказываю, он не верит. Тут я не вытерпел:

- Ты за кого меня принимаешь? Съезди, сам посмотри. Это метров пятьсот.

Что на него нашло? Не верит, и все. Садится в машину и на самом деле едет смотреть. Останавливается около того места, где мы упали, смотрит. Наблюдаем за ним издали. Видимо, убедился, но дорога узкая, не развернуться, а задом пятиться полкилометра не хочет. Сел в машину и поехал дальше, до разворота. Развернулся и шустро несется навстречу нам. Только он поравнялся с тем бугорком, где мы полет исполнили, как с ним происходит то же самое - один в один: отрывается от дороги, порыв ветра, и он в кювете.

Подъезжаем к упавшему капитану. Тракторист еще не уехал, изумленно смотрит и ничего не понимает. Наш шеф, злой и красный, вылезает из опрокинутого "Москвича". Все еле сдерживают смех. Я показываю на тракториста и говорю, что спасательная операция два рубля стоит. Тракторист опять молчком, но еще быстрей, проделывает все необходимые маневры, берет от нашего шефа гонорар и только потом спрашивает:

- Что-то я, ребята, никак не пойму, чего это вы тут творите?

Я, как только могу, серьезно отвечаю:

- Это мы тренируемся.

- И долго вы, того, здесь тренироваться-то будете?

- Да нет. Все, уже потренировались.

- А-а, жалко. А то у нас с вами так хорошо получается!

В оставшиеся трое суток на небе что-то сломалось: температура прыгала от плюс пяти до минус десяти, а снежные вьюги то и дело переходили в проливные дожди. За день до старта мы уже настолько устали от этой неразберихи, что даже шутя не пытались предсказывать погоду. Случилось же самое неприятное. Сильные ночные заморозки резко сменились оттепелью, а к вечеру хлынул настоящий летний ливень.

Большие часы тольяттинского стадиона "Торпедо" показывали восемнадцать часов двадцать четыре минуты. Нас с Игорем пускают в закрытый парк (так называется место, где стоят "арестованные" за несколько часов до старта спортивные автомобили). Шлепая по лужам, выходим на рекортановую дорожку и бежим мимо строя спортивных машин, блестящих мокрыми кузовами в ярком свете прожекторов. В машину ныряем одновременно с двух сторон.

- Б-р-р, - говорю я и стряхиваю с комбинезона капли дождя.

Игорь тоже говорит:

- Б-р-р! - отряхивается и произносит фразу, ставшую для нас за последние три дна ключиком к хорошему настроению: - Ничего нет лучше плохой погоды! - Хочет еще чего-то добавить, но видит, что я уже начинаю "входить в роль", и поэтому молчком принимается за свои дела.

Я тем временем внешне ничего особенного не делаю. Спокойно, даже как бы замедленно, включаю зажигание, пускаю двигатель. Он зарокотал, вышел на большие обороты, но потом сбавил резвость. Включаю подсветку приборов, и сразу же в салоне становится уютно. Приглушенный свет шкал меня всегда успокаивает и настраивает на нужную волну. Натягиваю шлем, Игорь, глядя на меня, делает то же самое. Подключаемся к переговорному устройству. Вот теперь я полностью успокоился. Делаю последнее: застегиваю ремни безопасности и надеваю перчатки. Все. Осталось семь минут.