Трамвай

Я поднялся и, бросив взгляд на неподвижные фигуры четырех мужчин в вагоне, пошел к передней двери. Вагоновожатый услужливо дернул рычаг и дверь, пыхнув, открылась. Холод рванулся мне навстречу, обдал лицо, развеял окончательно остатки сна, и я вышел в ночь. Двери за мной тут же закрылись. Но... Боже, что это? Я в ужасе огляделся кругом. Везде, насколько глаз хватало, простиралась заснеженная темная степь, чуть поодаль неясно проступало пятно то ли рощи, то ли небольшого леса -разглядеть подробно невозможно. Я стал как вкопанный, ухватившись рукой за наружные дверные поручни трамвая, будто боясь, что стоит только выпустить их из рук и трамвай может исчезнуть, а я останусь среди этой огромной ночной степи. Нелепость мысли, подобно сонным видениям, заползшей мне в голову, - отрезвила меня немного, заставила отцепиться от поручней, чтобы не показаться смешным (хотя бы самому себе), и я пошел по глубокому снегу вперед, к носу трамвая, всмотрелся: рельсы, и на самом деле, были покрыты толстым слоем снега. Кажетдя, - метель усиливалась, во всяком случае, тут, на открытой местности, холод был гораздо сильнее, чем в городе. Снегопад делал слой снега, покрывавший рельсы, еще толще. Потолкавшись таким образом на морозе, я подошёл к двери трамвая и постучал, поздно поняв всю нелепость своего жеста - человек стучится в дверь трамвая, как в квартиру - в нормальных условиях подобный жест вызвал бы, по крайней мере, улыбку, но в том-то и дело, что находился я далеко не... Я застучал еще сильнее, кулаками. Тут дверь распахнулась, громко зашипев, и среди глубочайшей тишины в степи этот звук, столь обычный в городских условиях, показался мне нереальным, до того он плохо вписывался в место и время, в которых я очутился. Однако, оказалось, что дверь открылась не для того, чтобы впустить меня, а для того, чтобы выпустить одного из четырех пассажиров, оказавшегося в последствии очень суетливым и нервным субъектом, несмотря на то, что в трамвае ему легко удавалось поддерживать настроение всеобщей вялости и безразличия. Субъект, спускаясь по ступеням, сунул мне в руки одну из двух лопат, что держал под мышкой и сердито, торопливо заговорил:

- Да, ничего другого не остается... Да, да, если не мы, то кто? Теперь наша судьба в наших руках... Когда мы устанем, нас сменят те трое пассажиров... Берите, берите, не время бездельничать, не то всю ночь просидим в трамвае, а мне завтра с утра на лекцию... Ну...

Тут и я вспомнил об утренней очень важной деловой встрече и в душе подосадовал на себя за то, что не остался у приятелей на ночь, глядишь, к утру бы и распогодилось, я бы приехал на такси домой... но, что сделано сделано... Я взял лопату и поплелся за мужчиной, маю что понимая во всей этой ситуации. Остальные трое и жующий вагоновожатый сидели молча и были хорошо видны мне в освещенном трамвае, казавшимся уютным островком посреди бесприютной степи. Мы стали убирать снег, постепенно обнажая рельсы, холодно блестевшие под светом включенных фар трамвая. Нервный мужчина работал примерно так же, как и говорил - торопливо и бестолково, больше рассыпая снег себе на ноги; я тоже немного имел навыка в работе с лопатой, но был все же не так беспомощен с этим инструментом, как мой напарник.

- Вы так скоро устанете, - решил я дать ему совет, - не торопитесь. Берите полную лопату и кидайте подальше.

- Хорошо, - только и сказал он, сильно запыхавшись.

- Скажите, откуда, черт побери, появилась среди города эта степь? - задал я ему вопрос, уже некоторое время мучавший меня.

- Степь? - он тускло посмотрел на меня.

- Ну да, - сказал я. - А что по-вашему это такое? Ведь мы ехали по городу, шел снег, я задремал, и вдруг - вот это огромное пространство...

- По городу? - удивленно спросил он. - О каком городе вы говорите?

Он от удивления даже работать перестал.

- Не стройте из себя придурка! - рассердился я, хоть и не в моих правилах было допускать грубость по отношению к незнакомым людям. - Это трамвай, а трамваи ездят по городу.

Как будто услышав меня и решив, что я его зову, трамвай медленно приблизился к нам по расчищенным на несколько метров рельсам. Из дверей вышли двое пассажиров, подошли к нам и, не говоря ни слова, забрали у нас лопаты. Сноровки у них было больше чем у нас и теперь работа пошла гораздо быстрее. Мы с нервным субъектом поспешили в вагон, в котором можно было укрыться от метели, но никак спастись от холода, хотя иллюзию уюта освещенный в ночной снежной степи трамвай все же создавал. Вагоновожатый в своей крохотной кабинке, кончив есть, теперь пил чай из термоса.

- Послушайте, - обратился я к нему, сев на свое место, -где мы находимся?

Его косматая морда вновь показалась из-за занавески. Он уставился на меня мутным взглядом человека только начавшего переваривать пищу, некоторое время молча разглядывал меня, как подчиненного, посмевшего задать глупый, никчемный вопрос и лишь затем ответил вопросом на вопрос:

- В каком смысле?