Трамвай её желания

– Значит вы нарочно затягиваете работу, наслаждаясь каждой нашей встречей? – спросила она с мистической улыбкой. – Впрочем, не скрою, мне и самой это доставляет удовольствие. В наших беседах вы раскрываете все сокровища своего опыта и мысли. С увлечением рассказываете мне о своих невзгодах, о соперниках, об унижениях, наносимых художнику правителями, которым он служил, о неблагодарности некоторых учеников, и о тайных муках вашей души в поисках истины…

– В путешествиях по дорогам моей жизни, вы, Мона Лиза, будучи великолепной слушательницей, сопровождаете меня во всех моих помыслах. Своими неожиданными взглядами на людей, на искусство и жизнь вы дарите мне новые мысли. Своим вдохновляющим присутствием вы давно стали музыкой моей души. Но по-прежнему остаетесь закрытой для меня…

* * *

В один из дней она явилась в унылом настроении и с поспешностью сообщила:

– Леонардо, друг мой, вчерашнего дня получила я известие из Неаполя. Пишут, что моя мать очень плоха, мало ей осталось… Я намерена отправиться туда как можно скорее. Надо успеть…

– Но это недопустимо, Мона Лиза! Вам нельзя путешествовать в вашем положении, – пытался отговорить ее Леонардо.

– Кто позаботится о ней напоследок? Кто вытрет её пот? Кто сменит ей бельё? Кто подаст ей воды и лекарства? А ведь придётся ещё уговаривать её их принять! Как я могу доверить прислуге уход за ней? Нет-нет, всё решено… Я должна успеть… Если что-нибудь случится, я себе этого не прощу. Никогда! – она была непоколебима в своём решении. – Друг мой, помните ли вы о вашем обещании?

Леонардо посмотрел ей в глаза. Зрачки их были увеличены, а губы подрагивали. Он, не понимая, что она имеет в виду, просто созерцал своим добрым и мудрым взглядом её таинственность, укрытую чёрной полупрозрачной дымкой, словно она позаимствовала у художника придуманное им сфумато для своего покрова. Она надолго замолчала. Казалось, будто она видит всё насквозь, и в этом было что-то жуткое…

– Ваше молчание пугает меня, Мона Лиза, – обеспокоенно сказал Леонардо. – Расскажите же мне, какие мысли бродят в вашей прелестной голове?

– Их слишком много, и, порой, мне не хватает для них даже длинных ночей. И тогда я говорю с Богом…

– И что он вам говорит?

– Он давно потерял желание беседовать со мной. – она тяжело вздохнула, словно пытаясь избавиться от какого-то невидимого груза, всей своей тяжестью давившего на неё.

– Тогда, возможно, вам следует обратиться к молитвам? – Ему казалось, он дал дельный совет, учитывая, какой набожной она была.

– Леонардо, дорогой мой друг, если бы молитвы помогали, то все люди на земле были бы счастливы… А вам я скажу вот что: мужчины никогда не помнят своих обещаний! И вы, к сожалению, не являетесь исключением, – теперь уже капризно молвила она и нижние веки её глаз стремительно отяжелели от влаги. – Но простите, простите меня, я совершенно не контролирую своё пыл. Напомню, что когда-то вы обещали никогда не расставаться со мной.

– Я помню об этом, Мона Лиза, и не отступлю от своих слов.

– Лучше сладкая ложь, чем горькая правда…

Он увидел, как в её зрачках блеснула чуть заметная насмешка, а уголки её губ искривились в улыбке. Она была вне времени и пространства – эта её всезнающая, отрешённая и немного издевательская усмешка.

– Но теперь я спокойна, – зачем-то произнесла она тихо, а затем, чуть громче:

– А скажите, если ли у вас мечта?

– Я с детства пронёс мечту во взрослую свою жизнь – мечту о полёте человека. – ответил он, радуясь тому, что она поменяла унылую тему.

– Человек может полететь в небо? Вы изволите шутить, Леонардо?

– Нисколько, Мона Лиза. Ведь если тяжелый орёл на крыльях держится в воздухе, если большие корабли на парусах движутся по воде, почему не может и человек, рассекая воздух крыльями, овладеть ветром и подняться на высоту победителем?

– Вот и я хочу летать. Иногда мне кажется, что я птица, волею жестоких судеб попавшая в золотую клеть, – она вновь ушла в себя на какие-то мгновения, а потом молвила многозначительно:

– Будущее всегда так неопределенно… Дайте же мне на прощанье вашу руку…

– Будьте осторожны, прошу вас, Мона Лиза. Пощадите себя… и ребёнка!

– Не тревожьтесь обо мне, Леонардо. – лицо её было бледным и утомлённым, а взор блуждал где-то далеко.

* * *

Той тёмной ночью она приснилась ему. Её тонкая улыбка выглядела горькой, а сама она – возбуждённой. Грудь её вздымалась, а голос, более звучный и сочный, чем обычно, говорил ему:

– Многие мужчины теряли разум, поскольку любили меня, а я не желала отвечать на их чувства. А сейчас настал мой черед трепетать. Но вы, великий Леонардо, Повелитель Искусства и Науки, непревзойдённый знаток Природы и Человека, так и не поняли, что я люблю вас так же безумно, как вы безгранично любите свою науку. Я готова дать вам то, чего не могла бы дать ни одна женщина на свете. Но вы никогда не сможете полюбить меня, маэстро! Вот почему я не доверю вам тайну своей души. А если вы все-таки полюбите меня, то я усмирю вас своей любовью и тогда мы будем непобедимы!

– Но я желаю знать вашу тайну, Мона Лиза! – прошептал Леонардо.