Трамвай идет в депо

Жена уже все знала, и сознание собственной вины давило на его голову плотным металлическим обручем. Конечно, он виноват. И потому плакал и стоял на коленях перед ней, пытаясь если не вымолить прощение, то хотя бы доказать, что, будь то в его силах, он бы все изменил. Он никогда не пошел бы на эту глупую интрижку. Никогда бы ничего подобного не допустил.

Голову разрывало от ярости. Как он был слеп!

Одинцов прекрасно помнил день, когда познакомился с Оксаной. Она прошла мимо его столика в «Али», качая бедрами, и он невольно оглянулся. Приталенное платье василькового цвета в сочетании с ее ледяными светлыми волосами рождало какую-то смутную ассоциацию. Он попытался уловить ощущение – девушка напомнила ему то ли киноактрису, то ли певицу. Что-то знакомое и вместе с тем притягательное было в ее облике. В том, как она непринужденно и грациозно двигалась, как изящно повернула голову, высматривая в глубине полутемного зала официанта. К ней поспешил молодой человек в фартуке. Она, улыбаясь, продиктовала ему заказ, а когда он, кивнув, отошел, закинула ногу на ногу. И в этом движении неожиданно не было ничего вульгарного и пошлого. Она отпила из бокала с водой, который перед ней поставил услужливый бармен, и встретилась взглядом с Одинцовым. Его прожгло. Даже сейчас – уже зная, кто она такая и какую роль сыграла в его падении, – он не мог заставить себя возненавидеть этот момент. А ведь именно этот момент все и решил. В ту секунду, когда она положила ногу на ногу и на носках дорогих туфель матово отразились блики витражного окна, он мысленно заказал шампанское в номер гостиницы «Мартел».

Эту гостиницу он всегда использовал для легких случайных связей. Персонал понимающий и неразговорчивый. Чаевые он оставлял хорошие. На столе в номере для него всегда стояла тарелка с фруктами и бутылка «Кристалл» в ведерке с колотым льдом.

Но Оксане там не понравилось. Она придралась к обстановке, раскритиковала вид из окна и потребовала найти место пошикарнее. Он на все был согласен. Сумасшествие первых недель знакомства оправдывало для него все траты. Он перестал быть осторожным. Один раз даже повел ее днем в «Али». Они заперлись в кабинке и ели устриц. Жена звонила три раза, потом прислала сообщение: у дочери высокая температура. Барахтаясь в сладких объятиях другой женщины, он смог только отписаться: «Дай Ладе лекарство».