Трамвай на тот свет

Показались стройные ряды мёртвых солдат. Впереди вышагивал майор, одетый в старую, наполовину истлевшую полевую форму. Майор смотрел вперёд своими ничего не видящими глазницами и командовал голосом, шедшим откуда-то из глубины его лёгких:

— Ногу! Раз, раз! Раз, два, три! Раз, раз! Раз, два, три!

Солдаты, одетые в парадную форму, старательно тянули ногу. Их чёрные силуэты медленно проплывали на фоне бледно-молочной луны, и если бы не их топот, Серебров мог принять всё это за наваждение.

Внезапно правофланговый солдат споткнулся и упал прямо под ноги своим товарищам.

— Продолжать движение! Раз, раз! Раз, два, три! — заорал майор, недовольный заминкой, и на упавшего обрушился целый поток тяжёлых солдатских подошв.

Мёртвое мясо легко сползало с костей и разлеталось в стороны. Когда прошёл весь строй, упавший смог наконец подняться. Теперь это был почти голый скелет.

— Догоняй строй! — рявкнул майор, и солдат-скелет, подобрав левой рукой оторванную правую, побежал за колонной.

Переждав, пока солдаты скроются за поворотом, Серебров выбрался на поверхность и отправился дальше.

Часы на ратуше гулко пробили два раза и из верхнего окна вылетела огромная летучая мышь. Сергей на всякий случай прижался к стене, но летучая мышь пролетела мимо, не обратив на него никакого внимания.

Улица Ленина, на которую вновь вышел Серебров, казалась безлюдной. И Сергей, перебравшись по мосту на другую сторону Витьбы, оказался возле здания горисполкома.

Всё пространство перед горисполкомом было залито яркими праздничными огнями, и Серебров, подобравшись поближе, принялся из-за кустов следить за происходящим. Двор перед горисполкомом был превращён в большую площадку, обнесённую золотым забором. В центре двора стояло большое пустое корыто, сделанное из цельного куска красивого белого мрамора. Всё пространство между корытом и забором буквально кишело свиньями. Здесь были и огромные, откормленные боровы в хорошо скроенных, но всё равно не способных скрыть их полноту пиджаках и молодые кабанчики, старые свиньи в чепчиках и молодые свинки в джинсовых шапочках. Между ними с визгом сновали подсвинки и поросята обоего пола. Присмотревшись, Серебров отметил про себя, что все свиньи либо синие, либо жёлтые, либо зелёные.

— Внимание! Начинается рабочий день! — прохрипел самый большой зелёный боров, и все свиньи, независимо от пола и возраста, разбились согласно цветам на три большие кучи.

Боров свистнул в висящий у него под лычом свисток, и мраморное корыто начало самопроизвольно наполняться чем-то чёрным и маслянистым.

— Сегодня будет чёрная икра!

— Давно пора — красная уже надоела! — радостно повизгивали жёлтые подсвинки из ближайшей к Сергею жёлтой группы.

Подождав, пока корыто наполнится до краёв, зелёный боров ещё раз свистнул в свисток и погрузил лыч в корыто. Поднялся невообразимый вой, и все остальные свиньи тут же последовали его примеру. Но каким бы большим ни было корыто, вместить лычи всех желающих оно было явно не в состоянии, и свиньи принялись разбрасывать друг друга рылами, пытаясь изо всех сил добраться до заветной икры. Некоторым, видимо, так и не удалось бы её попробовать, но зелёный хряк оттер от центра жёлтого и синего и с разбега прыгнул прямо в корыто, пролив изрядное количество икры на землю. Жёлтый и синий влезли в корыто по обе стороны от зелёного, а остальные кабаны и крупные свиньи старались протиснуться поближе к борову своего цвета и хоть ненадолго опустить лычи в корыто. Подсвинкам досталась икра, пролившаяся на землю, а поросята старательно облизывали основательно измазанные лакомством лычи взрослых.

Наконец вся икра была съедена и зелёный хряк, сытно отрыгнув и довольно хрюкнув, вновь свистнул в свисток. Появился мёртвый дворник и принялся поливать свиней из пожарного брандспойта. Серебров осторожно пробрался назад на улицу Ленина и пошёл дальше.

На площади Свободы горбоносый старик ходил вокруг тумбы для объявлений и старательно оклеивал её со всех сторон какими-то листовками. Решив, что старик не представляет никакой опасности, Серебров подошёл к тумбе и попытался разобрать текст. Но буквы на глазах превращались в какие-то немыслимые иероглифы, и Сереброву удалось прочитать лишь подпись — «БЕСЫ». Только тут он заметил, что у старика из-под седых волос торчат маленькие, ребристые козлиные рожки. Старик клеил листовки без остановки, при каждом круге наклеивая новые листы на предыдущие, которые он наклеивал несколько минут назад. Увидев Сереброва, старик недовольно поморщился и протянул Сергею пачку листовок и кисть с клеем:

— Помогай.

— Извините, но мне это не нужно, — возразил Сергей.

— Это всем нужно! Это нужно организации! — важно сказал старик, но настаивать не стал и продолжил работу в одиночку.

Чем больше он ходил вокруг тумбы, тем больше листовок становилось в пачке, которая лежала у него в переброшенной через плечо синей спортивной сумке.

Подождав, пока старик окажется на другой стороне тумбы, Серебров осторожно отошёл в сторону, перебежал через площадь Свободы и проспект Фрунзе и прыгнул в откос, ведущий в яму с амфитеатром.