Трамвай в саду

– Не имею привычки лезть в чужую душу, но если вам, мадам, хочется посвятить меня в подробности вашей трудовой биографии – я к вашим услугам. Как говорил один литературный персонаж, до пятницы я совершенно свободен.

– Вот еще, – недовольно фыркнула женщина, – буду еще я всяким про себя рассказывать! Ты не прокурор, а я не подследственная!

– Совершенно с вами согласен! И абсолютно не собираюсь приставать с вопросами. Разве только один – если уж я представился, может быть, и вы назовете свое достойное имя?

– Вот болтун! – вздохнула женщина. – Ну ладно, меня зовут Машка… здесь прозвали Машка-Леденец…

– Очень приятно! – Маркиз изобразил поклон, при этом не вставая с тюфяка. – Мария – мое любимое имя…

– Вот трепло-то! – вздохнула его соседка. – Слушай, а как тебя сюда занесло?

– Как? – Маркиз пожал плечами. – Шел по улице, заглянул во двор, смотрю – хорошие люди сидят. Дай, думаю, познакомлюсь. В компании выжить легче, чем одному…

– Да я не про то! Я спрашиваю, как тебя вообще на улицу занесло? Как ты бомжевать стал? Что-то ты не очень на бомжа похож, больно бойкий да разговорчивый!

– Ну, такой уж у меня от природы характер! – Леня пригорюнился. – Итак, вас интересует моя горестная судьба? Но это будет долгий рассказ… долгий и печальный!

– Ну и что? Я же тоже до пятницы совершенно свободна…

Увидев мелькнувшую в Лениных глазах беззлобную усмешку, Маша добавила:

– Ты что, думаешь, ты один про Винни-Пуха читал?

– Я смотрю, мадам, мы с вами просто-таки родственные натуры! – восхитился Леня и даже отважился прикоснуться к не очень грязной Машкиной руке.

– Но-но! – Она резко вырвала руку. – Ты не очень-то! Я занята…

– В смысле? – Леня сделал вид, что удивился. – Чем это ты таким занята, каким делом?

– Не чем, а кем, – гордо объяснила Машка, – у меня Рвакля.

– Какая еще Рвакля?

– Рвакля – он хороший… – В голосе бомжихи появилась некоторая неопределенная нежность, с какой чувствительные бездетные женщины разговаривают с кошечками и собачками. – Он незлой, меня не обижает и никому обидеть не дает…

– Так и я вроде тебя обижать не собираюсь… – протянул Маркиз и добавил, повинуясь своей проснувшейся интуиции: – А Рвакля твой – высокий такой, здоровый, шапочка на нем зелененькая, а еще куртка, а на спине – надпись иностранная?

– Ты, гад, откуда Рваклю знаешь? – Машка-Леденец вскочила с драного матраса.

– Видел утром в ментовке, когда сам там сидел по пустяковому делу, – неохотно признался Маркиз. – Бабка одна на меня наехала, что я у нее кошелек спер, тут менты мимо ехали, меня и загребли.

– А ты не брал? – недоверчиво спросила Машка.

– Ясное дело, не брал! – возмутился Леня. – Нужен мне был тот кошелек с тремя копейками! Прикинь: только меня привезли, бабка своим ходом в ментовку приперлась! Оказывается, она кошелек свой вообще дома забыла! Память отшибло, а на людей напраслину возводит! Ну, совесть еще не совсем потеряла, пришла просить, чтобы меня выпустили. Менты меня и шуганули.

– Ты все равно ко мне не подкатывай, – строго сказала Машка, усаживаясь на матрас, – у меня Рвакля есть…

– А, так ты об этом! – Маркиз замахал руками. – Даже и не думай! У меня, мадам, давно уже на вас всех аллергия…

– Слова больно умные знаешь, – обиделась Машка, – обзываешься.

– И ничуть. – Леня и бровью не повел. – Уж не обижайся, только я в сторону баб и не гляжу.

– Чем же мы тебе так насолили? – усмехнулась Машка и достала из кармана своей хламиды недососанную конфету чупа-чупс – очевидно, за любовь к таким конфетам она и получила свое прозвище.

– Не вы все, а одна конкретная… – Маркиз поник головой. – Мне знаешь, на всю жизнь хватило… Вот ты спрашиваешь, как я бомжевать начал? Долгая история, но расскажу уж, раз у нас с тобой разговор такой доверительный…

– Расскажи! – Машка подперла щеку кулачком и уставилась на него любопытными глазами.

– Ну, был я раньше мужчиной солидным, жил хорошо, – заговорил Леня, постепенно набирая обороты, – было у меня свое дело, офис, а там охрана, бухгалтерия, три секретарши…

– Зачем три-то? – не удержалась Машка от вопроса.

– Как это – зачем? – Леня всплеснул руками. – Одна кофе подает, другая по телефону отвечает, а третья бумаги разные на компьютере печатает. Квартира была трехкомнатная, машина дорогая, одних костюмов в шкафу – десять штук висело!

– Врешь! – снова не выдержала Машка.

– Твое дело, – с обидой сказал Маркиз, – можешь не верить, только у меня нет такой привычки, чтобы врать… Ну, работа работой, а надо ведь еще и личную жизнь устроить. Вот с этим как-то не складывалось. Были, конечно, девушки, но все как-то меня не цепляло. А все потому, что в шестнадцать лет мне одна цыганка нагадала, что будет у меня любовь одна и на всю жизнь.

Леня заметил в глазах Машки неприкрытый интерес и запел. У него, что называется, поперло вдохновение.