Транс Латтэ: Забытый

– Маша! – кричал в голове женский голос.

Катя прислушалась. Голос казался очень знакомым.

– Машуля, – продолжали звать кого-то.

На мгновенье Кате показалось, что это кричит ее мама, но потом поняла, что это ее собственный голос.

– Маша! – взволнованно звала Катя.

– Латтэ! – ворвался мужской голос.

Что-то больно ужалило щеку.

– Латтэ! – полный ужаса крик повторился.

Другую щеку пронзила боль.

– Очнись, милая, – содрогаясь от паники, звал Егор.

Еще одна пощечина отозвалась болью.

– Перестань бить меня, – невнятно пролепетала Катя.

Егор обнял возлюбленную и так сильно прижал к себе, что она услышала, как бешено колотится его сердце.

– Я думал… Какой же я осел… Прости… Больше никогда…

– Николай у себя дома, – пробормотала Катя.

– Какой Никол, – начал было Егор, затем осекся, – Откуда ты знаешь?

– Ощущаю его злость. Он раздражен на ребенка. Его эмоции смешаны. С одной стороны, он любит этого ребенка, а с другой, злится. Это точно его отпрыск, значит сейчас он со своей семьей. Скорее всего, дома, – объяснила девушка.

Не успев оправится от одного шока, Егор впал в новый.

– Ты уверена? – недоверчиво проговорил молодой человек, – В смысле, ты же только что чуть не умерла.

– Уверена.

Егор, молча, понес девушку в гостиную. Он был так задумчив, что споткнулся о косяк и чуть не упал.

– Ты решил окончательно меня укокошить, – начала ворчать Катя.

– Укокошить?! Ты серьезно?

Катя непонимающе уставилась на Свиристеля.

– Разве на этой планете кто-то еще использует это доисторическое слово?

Он аккуратно положил девушку на диван и, извинившись, удалился. Катя краем уха слышала, как он с кем-то разговаривает по телефону, но не вслушивалась. Ее охватило странное чувство тоски. Что-то болью пульсировало внутри, а в ушах звучали звуки собственного голоса, зовущего Машу.

Перед глазами возник портрет израильской малютки. Ямочки на щеках, искренняя улыбка, от которой словно янтарь вспыхивали карие глаза. Шелковистые, почти идеальные завитки каштановых волос. От воспоминания о Марии стало немного легче. Тепло, словно мягкое одеяло, накрыло иней тоски и растопило его.

– Мне срочно нужно улетать. Буду через три дня, – взволнованно сказал Свиристель.

От неожиданности Катя вздрогнула. Она сидела бледная, глаза немного стеклянные.

– Ты в порядке? Мне, наверное, лучше остаться, – нерешительно проговорил он.

– Нет, это важно. Ты должен ехать. Я оклемаюсь, мне уже лучше, – начала успокаивать Катя.

– Точно? – настороженно спросил Егор.

Девушка кивнула и поцеловала его в колючую щеку.

– Ладно, – все еще сомневаясь, сказал он.

Катя слегка оттолкнула его от себя и бодро прибавила:

– Думаешь, ты настолько неотразим, что я и часа без тебя прожить не могу.

– Не думаю – знаю, – хищно произнес он.

Быстро собравшись, Свиристель направился к автомобилю. Остановившись на пороге, он еще раз посмотрел на Катю. Та уже порозовела и оправилась от отравления. Убедившись, что с возлюбленной все хорошо, молодой человек попрощался и уехал.

Как только авто Свиристеля выехало за ворота, Катя пошла в спальню. Лекарство все еще отравляло сознание. Ужасно хотелось спать.

Она заснула сразу, как коснулась головой подушки. Сон был глубоким и безмятежным. Только на рассвете девушка стала видеть сны.

«Маша», – пронеслось внезапно в голове.

В этом странном сновидении Катя была маленькой девочкой, и звали ее Мария. Малышка ехала в желтой машине. Ее сильно укачивало. К горлу то и дело подступала рвота. Даже сквозь сон Катя неприязненно поморщилась, ощущая в своем горле горечь желудочного сока. Когда автомобиль остановился, девочка увидела табличку на доме: «улица Ленивка». Она видела табличку не в первый раз, но та все равно ее смешила. Маша вспомнила вкусные конфеты под названием Сливка-ленивка и сглотнула слюну. Снова горечь. Фу.

– Машуля, приехали, – послышался женский голос.

Девочка обрадовалась и с огромным облегчением вышла из такси и направилась к подъезду.

– Можно я сама наберу код? – умоляюще попросила девочка.

– Можно, – ласково ответила пожилая седовласая женщина.

Катя подняла свои маленькие ручки и, еле дотягиваясь, набрала 12. Раздались гудки, затем мужской голос гулко произнес:

– Кто там?

– Это мы, – радостно сказала Маша.

Домофон издал пронзительный писк и щелкнул. Маленькая Катюша-Маша дернула дверь, и та отворилась.

Катя проснулась и еще долго не могла понять, где находится. Впервые сон так сильно поглотил ее. В сновидении не было ничего пугающего или горестного. Но на душе стало очень тоскливо. Чувство грусти и тревоги, появившись в виде слабых искр, стремительно разрастались в пламя.

В попытках успокоиться и сконцентрироваться на солнечном таиландском утре, Катюша не сразу поняла, что тревога и грусть навязаны ей извне. Только заварив себе ароматного чая, девушка почувствовала, что связана с кем-то. Поначалу это было еле заметное внедрение в чье-то эмоциональное пространство. Затем из тонкой нити начал образовываться прочный канат. Потребовалось несколько минут, чтобы понять, Катя ощущает какого-то ребенка. Это была незнакомая ей девочка.

– Но как такое возможно? – поразилась Катюша.