Трансакционный анализ в психотерапии

Мисс Огден дед совратил в шестилетнем возрасте, и ее Эдипов Родитель оказался основательно закрепленным. Во время события этот Родитель был лишен полномочий, поэтому до некоторой степени сама мисс Огден соучаствовала в событии. Она хранила это втайне от матери, потому что не ожидала от нее сочувствия. Сексуальный элемент состояния Эго того дня был исключен (из Взрослого), в то время как элемент тайны оставался, как и в то время, синтоническим по отношению к состоянию Эго Взрослый. Когда полное состояние Эго, то есть весь ее Ребенок, манифестировалось во снах, оно с легкими отклонениями воспроизводило действительное состояние Эго маленькой девочки, каким оно было во время соблазна. В бодрствующей жизни мисс Огден была исключительно асексуальна, не пользовалась косметикой и одевалась строго, как монашка. Однако, поскольку сохранение тайны было синтоническим по отношению к состоянию Эго Взрослый, она могла рационализировать свое патологическое стремление к сохранению тайны. А поскольку ее мать тоже была склонна к скрытности, эта особенность была синтонической и по отношению к состоянию Эго Родитель; таким образом, она была не только патологической, но и «психопатической». В одном случае мисс Огден долго рассказывала о своем соученике в школе, находящейся в трех тысячах миль, но называла соученика только «эта особа» и отказывалась называть по имени или даже вначале не хотела указывать пол, «потому что вы случайно можете с ним встретиться и узнать, кто он. К тому же, – добавляла она, – мама учила меня никогда не упоминать имена, и я считаю это правильным».

Структура характерного невроза аналогична структуре «психопатии», и есть свидетельства, что отличия, вероятно, связаны с социальным окружением. Когда вождь с островов Фиджи сто лет назад занимался каннибальством, убивал дубинкой жен, кормил провинившихся слуг осколками стекла, современники считали его просто злым, но совсем не преступным «психопатом». В наши дни в случаях варварского поведения колониальная администрация часто обращается к консультациям психиатра.

В сущности, структурный анализ приводит к некоторым поразительным заключениям относительно «нормальных» людей, которые тем не менее соответствуют компетентным клиническим суждениям. В терминах структурного анализа «счастливым» является тот человек, важные аспекты Родителя, Взрослого и Ребенка которого находятся в синтонических отношениях друг с другом. Молодой врач с проблемами в браке тем не менее чувствовал себя счастливым в работе. Его отец был врачом, мать молодого врача уважала мужа, поэтому его Родитель без всякого внутреннего конфликта одобрял его карьеру. Взрослый был удовлетворен, потому что был заинтересован специальностью, чувствовал себя компетентным в ней и ему нравилось хорошо работать. Сексуальное любопытство Ребенка хорошо сублимировалось и удовлетворялось профессиональными занятиями. Но поскольку родители и дети не могут во всем соглашаться, молодой врач, выходя из своего кабинета, временами бывал очень несчастен. Мораль такова: можно определить, что такое счастливый человек, но никто не может быть счастлив постоянно.

Обескураживает, однако, что аналогичный анализ вполне применим к «счастливым преступникам» – надзирателям концентрационных лагерей. Миф о том, что такие люди испытывают постоянные душевные страдания, приносит удовлетворение, но квалифицированные наблюдатели полагают, что подобное заключение неверно. Следующий анекдот иллюстрирует доведение до логического конца структуры такой «счастливой» личности.

Однажды молодой человек вернулся домой и сказал матери: «Я так счастлив! Меня повысили!» Мать поздравила его, достала бутылку вина, которую приберегала для такого случая, и спросила, каково его новое назначение.

– Еще сегодня утром, – ответил молодой человек, – я был только надзирателем в концентрационном лагере, а вечером я уже его комендант!

– Прекрасно, сынок, – сказала мать. – Видишь, как хорошо я тебя воспитала!

В данном случае, как и в случае с молодым врачом, Родитель, Взрослый и Ребенок – все были заинтересованы в карьере и радовались ей, так что молодой человек отвечал условиям «счастья». Он удовлетворил амбиции матери, объединив их с патриотической рациональностью, и одновременно удовлетворял и свой архаичный садизм. В этом свете совсем не удивительно, что многие такие люди в свободное время способны были наслаждаться хорошей музыкой и литературой. Этот неприятный пример поднимает серьезные вопросы и сомнения относительно наивного отношения, касающегося связи между счастьем, добродетелью и полезностью, включая древнегреческий аспект «доброй работы». Это также эффективная иллюстрация для тех, кто хочет знать, «как воспитывать детей», но не может точно указать, что хотел бы воспитать в детях. Недостаточно просто хотеть, чтобы они были «счастливы».