Трансдукция (СИ, незавершенное)

– Эти тут всем дают прикурить. У них ведь по Ирану, Закавказью и Туркестану специальные программы действуют. Людей для этого они целевым образом готовят. И языкам их учат и прочим восточным тонкостям. Ну и местных потихоньку к себе вербуют из молодежи, что под их мерки подходит. Число коммун в Иране постепенно растет. Много на низовом уровне работают, пример показывают, агитируют, муллам большую конкуренцию составляют, вот те и недовольны. И выше, в государственном аппарате их тоже хватает, чиновникам расслабляться не дают. Их тут и запугивать поначалу пытались, и стреляют частенько и на коммуны нападения устраивают и провокации разные, но коммунары свою линию четко гнут.

– Вы ими прямо-таки восхищаетесь, – усмехнулся Борис.

– Уважаю, – тоже улыбнулся геолог, – железные люди. Но я бы так жить не смог, поэтому беспартийный. Мне тут и своих приключений хватает: пробитая пулей ляжка, залеченный паратиф и три перелома, не считая прочих мелочей.

– А какой в Иране расклад на выборах? – уже больше от скуки, чем из интереса, спросил Борис.

– Пока небольшое преимущество у Соцпартии, но коммунисты их постепенно нагоняют.

– Что-то не вяжется, – Борис машинально постучал пальцами по столу, – если народ такой темный, как вы рассказывали. Если верит муллам, что коммунары исчадие ада, то результаты должны быть совершенно другими.

– Вы просто не знаете местной специфики. Которые совсем темные, то те просто на выборы не приходят. Их женщины тем более не идут. А если и придут, то, что толку? Вес голоса каждого конкретного гражданина, если вы помните, зависит от его социальных баллов. А если человек в армии не служил, ни в каких общественных программах не участвовал, и ему вообще до страны дела нет, то его голос равен нулю. В сельской местности тут таких «нулей» – большая часть населения. В некоторые деревни с урнами можно и не приезжать, бессмысленно. Бывали казусы, когда даже сельсовет выбрать не удавалось за отсутствием реальных избирателей. Ведь в зачет идут только голоса социально-активных граждан, то есть в местных условиях более-менее образованной части населения.

– То есть, коммуняки просто лишили большую часть населения Ирана права голоса, а местных чиновников запугали посредством индивидуального террора, – так про себя резюмировал Борис сообщенную геологом информацию. – Неудивительно, что их тут отстреливают и на коммуны нападают. Я бы тоже не отказался пострелять из пулемета по выпрыгивающим из окон горящей коммуны краснопузым! Даже готов ради такого случая научиться стрелять. И этот геолог тоже хорош, дифирамбы коммунякам поет. Такой же, наверное, сумасшедший. И спроси его, какого хрена он тут по жаре бегает, пули в ляжки получает и холеру подхватывает, то наверняка скажет что-то про «высокие идеалы». Или все же спросить?

– Просто деньги очень нужны, – криво усмехнулся собеседник на осторожный вопрос, – у меня алименты половину заработка съедают, а семью надо кормить. Тут в Иране геологам платят гораздо больше, чем в России, так, что выбор очевиден.

– Понимаю, – сочувственно покивал Борис, теперь уже глядя на мужика с уважением, – всякое в жизни бывает.

– Ничего вы не понимаете! – отмахнулся геолог, – просто не повезло.

– Ясное дело «не повезло», – хмыкнул Борис, – иначе с алиментами и не бывает.

– Не надо, не надо так «понимающе» усмехаться. Это вовсе не то, о чем вы подумали, – мужик помрачнел. – Раньше у меня была другая семья. Задумали с женой завести ребенка, а он родился с болезнью Дауна. Слышали, наверное? Отвратная штука. Врачи в роддоме сразу предложили ребенка усыпить, есть у них там специальная камера для таких случаев. Закон допускает. Но делать это могут только сами родители по обоюдному согласию, ну, или родственников еще можно попросить. Сами медики за такое не берутся. Жена наотрез отказалась, забрали ребенка домой. Три года с ним мучились, потом жена не выдержала и покончила с собой, вены вскрыла. А я больше не смог – в детский дом его сдал, есть такие, специализированные, где подобных детей как-то даже учить пытаются. Ну а государство мне сразу алименты в половину зарплаты навесило, так сказать, «на содержание». А потом я снова женился, так что приходится выкручиваться.

– Неприятная история, соболезную, – искренне посочувствовал человеку Борис, живо представив, что это с его заплаты пятьдесят процентов снимают.

Обед был закончен и, попрощавшись с новым знакомым, Борис отправился в зал сетевых терминалов.

Глава 12