Трансформация

– Я хочу, чтобы все знали, что когда я возвращалась домой после тренинга где-то около трех ночи в понедельник, ко мне подошел мужчина и сказал какую-то глупость. И я ударила его! Я ударила его! (Смех.) Вы никогда в жизни не видели такого выражения на мужском лице! (Смех.) Он, кажется, хотел сказать: «Во что превращается Нью-Йорк, если мужчина в три часа ночи не может оскорбить женщину и не получить при этом по морде!» (Смех.)

Я хочу, чтобы вы также знали... как бы это сказать...

во вторник вечером мужчина, с которым я познакомилась всего несколько часов перед этим, поцеловал меня и – УХ!

Я хочу сказать, что я получила это! (Смех.) И он тоже получил это! Он потом сказал, что если бы знал, что ЭСТ – это о поцелуях, то записался бы давным-давно!

(Смех и аплодисменты)

Ричард, высокий, напористый мужчина, выдвигавший много возражений на четвертый день.

– Я дантист, и самой глупой частью тренинга мне казалось определение ума, которое мы все время повторяли в прошлое воскресенье. Сегодня утром я работал с одним своим многолетним пациентом. Это единственный парень из всех, кого я знаю, на которого не действуют никакие обезболивающие. Я обычно ввожу ему годовой запас новокаина, а он все равно кричит всякий раз, когда я пытаюсь раскрыть его челюсти.

Сегодня утром я рассказал ему про ЭСТ-тренинг и дал определение ума, ну вы знаете: «Ум – это линейная последовательность мультисенсорных тотальных записей последовательных моментов настоящего». И я поспорил с ним на доллар, что он не сможет вспомнить эти десять слов, до того как я закончу сверлить. «Скажи снова», попросил он, и я снова сказал ему определение ума. Перед тем как начать сверлить, я снова медленно повторил...

и через десять секунд повторил опять. Когда полдела было сделано, и он должен был сплюнуть, он попросил меня повторить еще раз. Я повторил еще два раза, пока просверлил бедняге самую большую дырку за много лет. Он не издал ни писка в течение пятнадцати минут. Когда я закончил, он поглядел просветленным взором и, хотя его рот был сведен его обычной дозой новокаина, он произнес так, как будто ему в рот затолкали сотню пирожных:

«Я ухуатил! Ух – эхо мухтилинейная запих тотахьных тенсохных оханисансий момехтов похледовательных нахтояхих!»

(Смех.)

Он выглядел таким довольным, что я подумал, что если ему когда-нибудь придет в голову пройти тренинг, то вам, может быть, нужно будет изменить определение, чтобы не разочаровать его...

Дженифер, хорошо одета и выглядит в противоположность своим словам совершенно счастливой.

– Я смущена. Я была смущена большую часть тренинга, и я смущена сейчас. В понедельник я чувствовала себя великолепно, действительно великолепно, а вчера была подавлена больше, чем когда-либо за многие годы.

Сегодняшнее утро было замечательным, а этот вечер ужасен. Я знаю, что жизнь – это как американские горки, но после ЭСТа это стало уж слишком. Я действительно не понимаю, как все это происходит, как я впадаю в такие депрессии, как вчера.

– Я открою тебе секрет, Дженифер, – говорит Мишель. – Если ты хочешь чувствовать себя очень, очень подавленной, то все, что ты должна делать, – это пытаться быть в эйфории. Если же ты хочешь эйфории, просто попробуй почувствовать худшую из своих депрессий.

Жизнь – это американские горки, нравится нам это или нет, и если ты хочешь большую часть времени проводить в низинах, то просто попытайся вскарабкаться наверх.

Если ты думаешь, что предпочла бы избежать особенно глубоких ям, то знаешь что? Тогда бы тебе лучше начать выбирать их и перестать им сопротивляться. Если ты смущена, оставайся с этим, выбери быть смущенной, прими это, наблюдай. То же и с депрессией. Я полагаю, ты бежишь от того, что есть, а сопротивление – это дорога к разрушению, или, более точно, сопротивление – это верный способ разогнать вагонетку, особенно под гору.

Раймонд, невысокий, полный, седеющий:

– Сейчас только во второй раз с начала тренинга я решился что-нибудь сказать. Я боюсь, я провел большую часть четырех дней, удивляясь, зачем я здесь и что за чертовщина здесь происходит. Я много спал, а когда не спал, то ни в чем не находил особого смысла.

И тем не менее в прошлое воскресенье что-то произошло. Я не знаю что, но что-то случилось. Я явно получил это. Первые три дня этой недели – а я вице-президент фирмы, производящей пластмассы – я потратил на то, что четко дал всему заводу понять, что есть что. Я подтянул парней, которых должен был подтянуть годы назад. Одна секретарша, которая по полдня проводила за полировкой ногтей, теперь без перерыва печатает, после того как я поговорил с ней в понедельник. На встрече с другими руководителями фирмы я говорил абсолютно то, что есть, а все смотрели на меня так, как будто я устроил фейерверк в церкви. Сегодня утром, перед тем как я ушел на этот семинар, президент фирмы вызвал меня в свой офис.

Он сказал мне: "Рэй, я хочу сказать, что мне нравится то, что ты делаешь. Но у меня есть один совет: если ты соби-