Трансформация войны

Не следует упускать из виду и тот факт, что сама битва часто считалась не просто зрелищем, а величайшим из всех мыслимых зрелищ. Начиная со времени Трои, где женщины собирались на стенах и наблюдали за поединком между Ахиллесом и Гектором, в истории было множество примеров, когда возбужденные зрители стекались к месту поединка, чтобы понаблюдать за ходом битвы. В эпоху раннего Средневековья, когда само мышление о войне облекалось наполовину в юридические термины, были случаи, когда даже место проведения боя выбиралось заранее, обычно на лугу, неподалеку от берега какой-нибудь реки — специально для того, чтобы народ мог собраться и посмотреть бой; в конце концов правосудие должно было не просто восторжествовать, но и восторжествовать наглядно. В хрониках Фруассара можно найти много эпизодов, когда армии рыцарей прекращали битву и, опершись на свои мечи, наблюдали за поединками отдельных рыцарей или групп, подобно тому, как вокруг пары уличных бойцов быстро собирается толпа зрителей. Обращаясь к более позднему Средневековью, мы видим, что битва при Айзенкуре была такой же жестокой, как и другие; более того, ей было суждено закончиться печально знаменитой резней. Однако, что типично для той эпохи, даже тогда, когда противники убивали друг друга, их герольды собирались на близлежащем холме и наблюдали за происходящим.

С изобретением огнестрельного оружия рассредоточение войск усилилось, а линия фронта удлинилась. Это привело и к тому, что зрители стали подвергаться опасности стать жертвой шальной пули, что, в свою очередь, осложнило наблюдение за сражениями и увеличило связанный с этим риск. Тем не менее Вандервельде Младший был лишь самым прославленным среди бесчисленного множества художников, которые, начиная с конца XVII в., присутствовали при сражениях и на суше, и на море. Выполняя заказ либо работая по собственной инициативе, живописцы-баталисты изображали происходящее и продавали готовую картину. В 1861 г. тысячи нарядно одетых вашингтонцев собрались, чтобы понаблюдать за первым сражением при Булл-Ране. Они вели себя так, как будто находились на пикнике, но, в конце концов, им пришлось спасаться бегством, когда войска конфедератов одержали неожиданную победу. Но даже этот опыт недолго удерживал их от соблазна: когда в марте 1862 г. на Хэмптонском рейде между броненосцами «Мерримак» и «Монитор» завязался бой, берега по обе стороны бухты снова были усеяны зрителями. И в наши дни каждый, кто когда-либо оказывался свидетелем воздушного боя, может впоследствии поведать о мертвой тишине в рядах публики, прерывистом дыхании, одобрительных возгласах или тяжелых вздохах, вырывающихся у зрителей всякий раз, когда клубы черного дыма сообщали о том, что очередной самолет сбит. Более того, на каждого, кто когда-либо видел все это в реальности, приходится тысяча тех, кто платят за возможность прочитать об этом в газетах или увидеть подобное на экране.

Таким образом, традиционная стратегическая мысль «поставила повозку впереди лошади». Опасность — это нечто большее, чем просто характеристика обстановки, в которой ведется война; с точки зрения участников войны и зрителей, опасность относится к числу наиболее притягательных аспектов войны, и даже, можно сказать, ее raison d’etre. Если бы война не подразумевала бравирование опасностью, игру и жизнь с нею, а также ее преодоление, то не только потеряло бы смысл участие в сражении, но и сама война стала бы невозможна. Для победы над опасностью необходимы такие качества, как смелость, гордость, преданность и решимость. Таким образом, опасность может заставить людей превзойти самих себя, понудить их стать чем-то большим, нежели они есть на самом деле. И наоборот, решимость, преданность, гордость и отвага имеют смысл и проявляются только перед лицом опасности. Одним словом, опасность — это то, что заставляет вращаться маховик войны. Как и в любом спорте, чем сильнее опасность — тем больший вызов она бросает человеку и тем больше славы приносит ее преодоление.