Трансформер (СИ)

— Для этого у нас есть библиотека, — словно отвесил пощечину за глупость. — Я надеюсь, впредь ты не станешь ошибаться комнатой и больше здесь не появишься.

Слезы заблестели в глазах Марка раньше, чем закончил свекор.

— Папа! — оба оглянулись, пропустив появление Родиона. Он пересек комнату и обнял Марка, сверкая злым взглядом на родителя. Чмокнув любимую макушку, альфа развернул его на выход.

— Иди в спальню, я сейчас приду, хорошо? — забота сочилась в каждой ноте. — Дойдешь сам?

Омега кивнул и, не глядя на Валентина Игнатьевича, вышел.

Переступив порог и толкнув дверь, Марк приник к стене, прижимаясь горячим лбом к прохладной поверхности и зажимая рот рукой.

— Папа, как ты мог? — прогремел голос из зазора незахлопнувшейся створки.

— Очень просто, Родион, — старший омега сердился. — Я просто защищаю своего мужа, если уж сын отказывается меня слушать.

— Только не начинай снова. — Внутри что-то скрипнуло.

— Я бы не начинал, если бы ты наконец услышал меня!

— Я не собираюсь выслушивать эту чушь в очередной раз! — вспылил сын.

— Родион, приди в себя! Ты же ничего о нем не знаешь! Ты с ним даже года не знаком! Да я просто уверен, что все, что он рассказывает, чистой воды выдумка!

У Марка затряслись руки — он знал, что неприятен старшему омеге, но чтобы до такой степени!

— Он моя пара! Я это чувствую!

— Как?! — Возмущение резало ножом. — Откуда тебе известно? Ты не ощущаешь его запаха! Он просто решил воспользоваться тобой, прекрасно понимая, что ты в состоянии решить все его проблемы!

— Марк не такой! Я просто знаю это! Вот здесь чувствую, — Марку не нужно было видеть, чтобы понять — Родион говорит о сердце.

— Не такой? А какой же он, по-твоему?! — потеряв контроль над собой, кричал омега. — Какой он?! Раз убил человека, превратив его сердце в камень! В камень, Родион! Всего лишь мыслью! Вот так, — раздался щелчок, — всего лишь одним движением… Он трансформер, Родион.

— Он спас меня, — голос альфы звучал глуше.

— Естественно! Ты ему нужен! А когда необходимость в нас отпадет? Что будет? Что? Скажи мне?

— Папа… — овладев собой, Родион пытался урезонить взбесившегося омегу.

— А я скажу тебе! Он так же остановит наши сердца или придумает другой, более изощренный способ избавиться от нас.

— Ты не понимаешь, что говоришь…

— Это ты не понимаешь, что за змею пригрел на груди. Как я могу спать спокойно, когда это чудовище спит с тобой в одной кровати, сидит с нами за одним столом, а теперь еще подобралось к моему мужу! — Истерика достигла пика, заставив омегу взвизгнуть. — Он погубит нас всех, Родион. Он убийца!

Звонкий шлепок оглушил комнату.

Ноги подкосились, и Марк сполз по стене, хлопнувшись, словно перезревший, сорвавшийся с ветви плод. Завалился на бок.

Боль прошибла тело, омега взвизгнул.

— Марк, — вылетел Родион из комнаты. — Марк!!!

Кровь расползалась на полу неотвратимой отметиной непоправимого…

Эпилог

— Я готов, — Марк положил кончики пальцев на виски Станислава Викторовича, осунувшегося за последние три года. А уже в следующий момент выдохнул и опустил руки, усаживаясь на стоящий рядом стул.

— Приборы показывают нормализацию внутричерепного давления, — возбужденно проговорил семейный врач.

— Когда сделаете томограмму?

— Через пару часов будет готова, — вокруг Алексея Степановича суетилась целая бригада врачей, которых пустили в дверь, как только Марк закончил. — Я сообщу, когда мы прибудем в клинику.

Омега устало кивнул, наблюдая за четкими действиями медиков.

— Пап, — высунулась из-за двери маленькая мордочка, как только омега остался в одиночестве, — можно уже?

Не говоря ни слова, молодой папочка вытянул руки, куда секундой позже влетел белобрысый сорванец.

— А где отец?

— Кричит на кого-то в кабинете, — доложил юный разведчик.

Еще бы. Родион собирался присутствовать на трансформации, но дела потребовали его личного присутствия.

— А как там мой братик? — спросил альфочка, погладив пальчиком выпуклый животик.

— Сам спроси, — улыбнулся Марк.

— Эй там, привет! Я Стасик, а ты мой братик, и папа говорит, что скоро мы увидимся. И я буду тебя защищать, — в сотый раз бубнил малыш — папа сказал ему что там, внутри, все слышно, но вот сам маленький альфа никак не мог припомнить, слышал ли он что-нибудь, когда жил внутри.

— Ладно, поздно уже. Идем, уложу тебя спать.

— А сказка будет? — канючил мелкий, не желая засыпать без подвигов героев или страшных драконов.

— Будет. Только я устал и полежу с тобой.

— Дедушку попросим?

— Нет, он уехал в больницу. Попросим папу, — чмокнул он выпуклый лобик.

— Ладно, — согласилось личное божество Марка, которое он чуть не потерял.

Его первенец.

Заглядывая в эти серые глаза, он помнил, как доставали из него безжизненное тельце, помнил, как молчало крошечное сердечко, и все, что тогда пожелал Марк, это чтобы он слышал его стук.

Трагедия так и осталась скелетом в шкафу троих — его самого, Родиона и Валентина Игнатьевича, сдувавшего с тех пор пылинки с Марка и внука. А сам омега понял, как ему жить дальше с чужой кровью на руках.