Трансгендерное освобождение. Движение, время которого пришло. Марксистский взгляд на то, когда и почему возникло трансгендерное угнетение

Когда я впервые, подростком, работала[4] на фабрике в Буффало, женщин вроде меня звали «он-она» (he-shes). Хотя «он-она» на фабриках чаще всего оказывалась лесбиянкой, нас опознавали не по сексуальным предпочтениям, а по тому, как мы выражали свой гендер.

Вот ещё слова, используемые для описания широкого спектра «гендерных нарушителей»: трансвеститы[5], транссексуалы, драг-куинз и драг-кингз, буллдэггеры, стоунбучи, андрогины, дизель-дайки и — словечко европейских колонизаторов — бердаши.

Мы не выбирали эти слова. Они не подходят ко всем нам. Трудно бороться против угнетения без наделённого достоинством имени, без уважительного в нашем отношении языка.

В последние годы начало складываться сообщество, которое иногда называют гендерным или трансгендерным. Внутри нашего сообщества есть разные группы, которые определяют себя многими различными образами. Трансгендерные люди требуют права самим выбирать самообозначения. Используемый в этой брошюре язык может быстро устареть, если гендерное сообщество сплотится и организуется, и это представляет собой просто чудесную проблему.

В этой брошюре мы подобрали слова, которые, как мы надеемся, будут понятны огромному большинству трудящегося и угнетённого народа в нашей стране, как инструмент против фанатизма и жестокости. Мы стараемся подыскать слова, которые, пусть и не вполне адекватны, но могут соединить нас, которые могут ухватить то, что общего в испытываемом нами угнетении. Мы также тщательно продумали использование местоимений, стремясь как к ясности, так и к чуткости в языке, который допускает только два пола.

Великие социальные движения формируют общий язык — инструмент для достижения более широкого понимания. Но мы уже в значительной степени закрылись от прогрессивного движения.

Это геи-трансвеститы в 1969 году возглавили тот бой у «Стоунуолл инн» в Нью-Йорке, который породил современное лесбийское и гей-движение.

Но так же, как лесбийскому и гей-движению пришлось добиваться от прогрессивного движения понимания, что совместная борьба плечом к плечу создаст более мощную силу перемен, трансгендерное сообщество борется за такое же понимание от лесбийского и гей-движения.

Многие думают, что все «маскулинные» женщины — это лесбиянки, а все «феминные» мужчины — геи. Это недоразумение. Не все лесбиянки и геи «кроссгендерны». Не все трансгендерные женщины и мужчины — лесбиянки и геи. Трансгендеры ошибочно рассматриваются как некий полуостров лесбийского и гей-сообщества. В действительности это два громадных сообщества, частично перекрывающиеся подобно кругам.

Хотя угнетение в этих двух широких сообществах не одно и то же, мы сталкиваемся с общим врагом. Гендерная фобия — как и расизм, сексизм и фанатизм против лесбиянок и геев — предназначена для того, чтобы разделять нас. Лишь единство даёт нам силу.

Солидарность строится на понимании того, как и почему существует угнетение и кому оно выгодно. Наше представление состоит в том, что революционные перемены в человеческом обществе могут избавить его от неравенства, фанатизма и нетерпимости.

В духе строительства этого боевого движения мы представляем здесь обзор распространённых в истории паттернов общности тех женщин и мужчин, которые шли путём бердашей, путём трансгендерности — шли этим путём, уважаем ли мы его или поносим.

Посмотрите на нас. Мы бьёмся за выживание. Послушайте. Мы боремся за то, чтобы нас услышали.

Трансгендерность была прежде угнетения

Джаз-музыкант Билли Типтон умер в 1989 году в возрасте 74 лет. Больше всего его будут вспоминать не за музыку, а из-за того, что родился он женщиной. Типтон умер от язвенного кровотечения, ведь визит к врачу означал риск разоблачения.

После его смерти пошли споры: жил ли Типтон как мужчина просто ради карьеры музыканта в отрасли, находящейся под мужским господством, или из-за угнетения лесбиянок?

Это правда, что угнетение женщин, особенно при капитализме, создаёт мощное социально-экономическое давление, которое принуждает женщин притворяться мужчинами просто чтобы выжить. Но этот довод упускает трансгендерных женщин — тех, кто в этом классовом обществе считаются достаточно «маскулинными», чтобы вытерпеть предельное насилие и угрозы. Многие из этих женщин вынуждены сменить пол, чтобы выжить. Конечно, трансгендерные женщины испытывают и подавляющее бремя экономического неравенства и, во многих случаях, подвержены гнёту против лесбиянок. Эти факторы играют роль в принуждении к переходу как «маскулинных» женщин, так и нетрансгендерных женщин.

Если «маскулинных» женщин вообще признают, предполагается, что они есть просто продукт декадентского патриархального капитализма и с завоеванием подлинного равенства они исчезнут.

«Переход» как новое слово