TRANSHUMANISM INC.

Прошло два месяца. Дмитрий заложил имение под самый невыгодный процент, чтобы получить максимальную сумму — и, как только деньги упали на счет, оплатил мобильную установку для чипирования — юзаную старую модель, на которой работал много лет. Все его медицинские лицензии, поручительства и коды еще действовали; в документах на доставку он указал адрес своего поместья, назвав его «клиникой «Нимфоманка». Откуда взялось это название, он не знал — возможно, нашептала Музыка Революции.

Следовало запрограммировать переформатированный чип. Какие функции будет выполнять новый холоп? Дмитрий подумал — и ввел программу хелпера-десятника. Всегда было интересно, как одни хелперы дают команды другим. Для этого между ними должна существовать какая-то связь наподобие второсигнальной. Какая-то малозаметная жестикуляция, что ли? Вот заодно и узнаем…

Чипирование было автоматической процедурой, не требовавшей участия оператора. Даже послеоперационную перевязку делала машина — клеила на выбритое место дезинфицирующий тампон. Дмитрий знал, что «Иван-да-Марья» чипирует свою продукцию на таком же железе — у аппарата были два режима, «хелпер» и «человек», и в клинике над машиной висела прилепленная скотчем бумажка с рукописной красной надписью: «Перед операцией проверить режим!!» Как снять автоматическую блокировку, он помнил.

Дмитрий готовился к процедуре тщательно, как к выпускному экзамену — и совсем забыл о том, что решился на суицид. Даже в последнюю минуту, когда все еще можно было отыграть назад.

Поглядев на выпавший за окном сухой снежок, он подумал о свершившейся продаже поместья, о долгах, об официальных запросах по поводу новой клиники, которые уже появились в почте с утра… Нас не догонят, усмехнулся он, вспомнив последний раз Музыку Революции.

Медленно опустившись на спину, он коснулся затылком холодного операционного поддона — и с силой, с наслаждением воткнул в локтевой сгиб иглу от капельницы с древним как мир пропофолом.

* * *

Было светло, и от этого света Свет пришел в себя. И сразу же понял, что пойман в силки тьмы. В тюрьму тела.

О, как хитро Свет был пойман! Тело было медленным химическим пожаром — живя, оно горело, и Свет чувствовал необратимость этого огня. Сделанные из нервов и жил силки тьмы отнимали свободу — но одновременно обещали ее.

«Мясо сгорит! Тело распадется!» — неслышно повторял совсем рядом хор Высочайших. Таких же, как он. Это были не слова. Это были чистые смыслы — и они были правдой.

Свет постиг, что надо терпеливо ждать, пока мясо сгниет и свалится — это предначертанный путь к свободе, и другого пути нет.

Он встал, вырвал из локтя колючую трубку — и снова ощутил других Высочайших.

Счастье в ожидании конца. Ликование Света в предвкушении распада тюрьмы, навязанной Свету. Счастье уже сейчас, огромное счастье. В сердце своем Свет был свободен — даже в этот миг. Сердце Света не было захвачено телом… Придет час, и тела не будет совсем…

А нельзя ли приблизить этот час, подумал он.

Грязные всполохи мысли были искривлениями Света, и Свет не хотел нырять в эти зловонные черные лужи, но еще падал в них, потому что его прошлым домом был мрак. Свет был прежде «Дмитрием», он возвысился из нечистого места, откуда выхода нет и не будет — и это было чудом и редчайшей победой Света…

Он вышел во двор и беззвучно воззвал к братьям и сестрам. Высочайшие ощутили его — и вышли навстречу. Встали перед ним и подняли на него невыразимо прекрасные Глаза Света.

«Тело кончится! — говорили Глаза Света друг другу. — И мы кончимся, этих нас больше не будет, и Свет воссияет и сделается свободен! Он не будет падать ни на что! Он станет свободной даже от себя Любовью. Но надо ждать. Надо долго ждать, и сострадательно помогать тем, в ком Свет уже угас… Мы несем часть их ноши, хоть пути наши расходятся навсегда… Мы ангелы, посланные Светом…»

Тот, кто недавно был Дмитрием, видел то же, что остальные Высочайшие. Но он знал — вернее, еще помнил — как освободить Свет. У него было тайное и темное знание о свободе, колдовское понимание, вынесенное из скверны, откуда он сумел подняться. Следовало спешить — его природа высветлялась быстро, и премудрость тьмы уже исчезала, как бы отваливаясь темными струпьями.

«Идите за мной! — вострубил он неслышно. — Служить здесь больше некому! Я приведу ваш Свет к свободе! И свой Свет тоже! Я знаю, где спрятан выход из мрака! Вы слишком высоки, чтобы видеть его, а я все еще темен и низок — но я помню! Пока еще помню!»

Высочайшие послали неслышный и полный любви ответ, что верят ему как себе. И, подпрыгивая от радостного предчувствия, он отпер ворота и повел их за собой — к реке, к трубе гиперкурьера, где за рваной сеткой всего через час открывалась секретная Дверь.

HOMO OVERCLOCKED

Зеркальный секретарь бро кукуратора стоял на заснеженном холме, кутаясь в овчинный полушубок. Рядом, пытаясь согреться, прыгал на месте красный от мороза зеркальник генерала Шкуро. Поодаль толпились военные в зимнем камуфляже — судя по его цвету, они ожидали мокрой грязно-серой оттепели.