TRANSHUMANISM INC.

— Мы баночные якудзы, — ответила другая аниме-тян с синими волосами и острыми как у эльфа ушами. — Те, кого ты радовал своим искусством все эти годы. Я оябун Нарита. Ты угробил двух моих секретарей, но я все равно рада тебя видеть, Сасаки. Когда ты сорвал банк в тотализаторе, некоторые из нас решили, что ты жульничал. Но я сразу поняла, что ты выиграл третий таер честно.

— Это вы прислали мне письмо с инструкциями, оябун?

— Я, — засмеялась остроухая девушка. — Молодец, ты все сделал как надо. Но риска никакого не было — я тебя страховала.

— Я не… Не…

Сасаки-сан хотел сказать, что не знает, как выразить свою признательность — но аниме-тян поняла его по-своему.

— Не ожидал, что я такая? Можешь звать меня Кира…

Кира покрутила бедрами, а потом оттопырила попку и прижала друг к другу свои огромные груди, словно показывая все тайные закоулки своего имени.

— У нас здесь свой мирок, — сказала голубоглазая манга в короткой красной юбочке. — Он устроен иначе, чем на земле. Скоро ты на него настроишься. Дурни, которых мы контролируем, не должны ничего знать. Но ты теперь часть нашего круга, Сасаки. Ты один из нас. Вот только у тебя будет особенный костюмчик.

— В каком смысле?

Аниме-тян переглянулись.

— Мы чтим традиции, — сказала Кира, — и презираем нынешний мир. Девочки здесь — просто девочки. Поэтому мы решили, что нам нужен мальчик. Хотя бы один. Им будешь ты, Сасаки. Мы сделаем тебе костюмчик все вместе. Такой, чтобы нам нравился.

— Но почему я?

— У тебя восьмой дан по фехтованию, — ответила тян в красной юбочке. — Мы очень рассчитываем на твое мастерство… И потом, Кира всегда жалела, что заставила тебя отрезать мизинчик. Мы вернем его тебе с большими процентами, Сасаки…

И девочки засмеялись — словно бы цветы вишни над их головами превратились в звенящие на ветру фарфоровые колокольчики. Сасаки смотрел на смеющихся подружек и думал, что может глядеть на них еще сто лет, и ему не надоест.

— Понимаешь теперь, почему нас так развеселили твои дерущиеся дурочки? — спросила Кира.

— Понимаю, оябун, — ответил Сасаки и поклонился.

— Больше никаких поклонов, Сасаки, ты понял? Никаких поклонов и никаких оябунов. Я — Кира. Потроха, мизинцы, кровь, пот и слезы — все это осталось на земле. Забудь. Соскучишься — пошлешь секретаря понюхать и потрогать. А в нашем мире ничего подобного нет. Только жизнь, Сасаки. Только любовь, цветущая сакура и веселые пустяки…

Голубоглазая тян в красной юбочке согласно кивнула и показала сложенное из пальцев сердечко.

— Но это совсем не значит, дружок Сасаки, — сказала она, — что впереди у тебя простые дни.

СВИДЕТЕЛЬ ПРЕКРАСНОГО

Сквозь сон до Ивана доносились нежные ангельские голоса из ушной сеточки.

— Вы слушаете программу «ответы Прекрасного»… «Мир ловил меня но не поймал», сказал философ. Что Свидетели скажут об этом изречении?

Уверенный и бодрый баритон ответил:

— Мудрые люди прошлого говорили так: вера, что есть какой-то «ты» — это морок. Но, кроме этого морока, тебя нигде больше нет. Через эту иллюзию Невыразимый тебя и создает, и твоя обманутость тождественна твоей онтологии. Пойманность миром не есть унижающее нас зло — напротив, это творящая нас милость. Зло в том, что наша пойманность неокончательна и смертна. Единственное, чем можно ее спасти, это запереть в банку и бросить в вечность, где она гордо поплывет как бутылка с золотым «Аллилуйя» на парчовой бумаге…

— Прекрасный ответ, достойный ответ Прекрасного, — зажурчали ангелы. — Вы слушаете программу «Ответы Прекрасного»… «Я люблю твой замысел упрямый», сказал Поэт. Что по этому поводу скажут Свидетели?

Зрелый и спокойный женский голос ответил:

— Поэт сказал «я люблю твой замысел упрямый» и получил за это от Невыразимого Нобелевскую премию. Я же постигаю, что любить свое творение будет в конечном счете сам Невыразимый и ругать его тоже будет он, поэтому устраняюсь из уравнения с почтением к тому, что бесконечно меня превосходит. Проще говоря, пусть упрямый замысел долбится сам с собой, я же не стану работать у него воображаемой прокладкой, а сосредоточусь на борьбе за личную банку. Высказывать эмоциональные оценки непостижимого замысла было бы с моей стороны глупо и даже смешно.

— Допустимый ответ, возможный ответ Прекрасного, — прожурчали ангелы. — Вы слушаете программу «Ответы Прекрасного»… Тождествен ли Прекрасный Невыразимому? Кто ответит на этот вопрос?

Детский голос сказал:

— Мы надеемся, что да.

— Знаем ли мы это точно? — спросили ангелы.

— Нет, и не можем знать…

Иван наконец проснулся — вернее, вспомнил, что бывает сон и бодрствование. Когда в ухе говорят ангелы, пора просыпаться. У Свидетелей Прекрасного такой будильник. А кто такие Свидетели Прекрасного?

С трудом оторвав голову от зарядной подушки, он сел в кровати и спустил ноги на пол. «Ответы Прекрасного» отключились, и в ухе раздался бодрый девичий голос: