Трансильванские рассказы

– Так оно и есть, – неожиданно подтвердил Лайош. – Ладно, парни. Привязываем коней и топаем пешком. И так уже сколько времени потеряли.

Лес встретил путников мрачным величием. Ели высотой не меньше мальмкрогской колокольни молчаливыми стражами высились с каждой стороны тропинки. Между рядами их острых вершин небо превратилось в узкую серую полоску. Черные от влаги нижние ветви покрывал ползучий серый лишайник. Серебристые пряди уснеи длиной подчас с рукоятку шестопера свешивались то тут, то там. У корней виднелись побуревшие вайи папоротников. Одни из них безжизненно стелились по земле, другие, изломанные, сиротливо торчали с поникшими рваными листьями. Воздух казался тяжелым от переполнявших его испарений. Он пах грибами, прелыми листьями, корой, смолами и землей. Дышать таким было тяжело.

Подул ветер – кроны тревожно зашуршали, в чаще заскрипели стволы. Лицо обдало сыростью, сделалось зябко. Понграц шел позади всех и боязливо озирался по сторонам. Этот лес, будто сошедший со страниц страшных сказок, ему определенно не нравился. Вчера затея казалась приключением, захватывающим и интересным. Парень не верил в вампиров, а после неудачи в семинарии начал сомневаться и в существовании самого бога. Честно говоря, он не надеялся найти в заброшенной деревне сокровища. Но на предложение старика польстился Лайош, а у него нюх на наживу. Он никогда не ошибался, по крайней мере, пока Калди служил в отряде. Однако сегодня всё пошло не так. Под утро во сне юноша увидел Богородицу. Она простерла руки и позвала к себе. Но парень закрыл лицо ладонями и ринулся наутек. Тут он проснулся. Затем Янош, будь он неладен, наговорил всей этой чертовщины. Чушь, конечно, но всё же … Дальше лошади отказались идти, а теперь вот лес … стволы высятся черной стеной, а с веток свешиваются жуткие лишайники, как клочья изодранного савана. По крайней мере такие развевались на костях призраков из детских кошмаров Понграца.

Молодому воину всё время казалось, будто кто-то идет по пятам. То и дело слышались чужие шаги откуда-то сзади. Наемник оборачивался, но видел лишь пустую тропу, густой ельник, да жухлую осеннюю траву. Постоянно странные шорохи долетали то справа, то слева, из чащи. Конечно же, то ветер шумел в кронах. Но почему же тогда казалось, будто злокозненные существа крадутся параллельно путникам и выжидают удобного случая, чтобы напасть? Нет, хватит. Так можно сойти с ума. Парень ускорил шаг, поравнялся с Лайошем и спросил первое, что пришло в голову:

– Скажи, а ты ведь не собираешься отдавать золото тому старику? – от звука собственного голоса стало немного легче.

– А ты как думаешь? – ухмыльнулся старший товарищ.

– А чего тут думать? Ясно дело, заберем себе деньжата и рванем в Германнштадт, – вмешался Хайнц-Ульрих.

– Мы же подписали договор, кровью между прочим! – возразил Янош.

В ответ сакс лишь расхохотался:

– Подписали? Кровью? Ты, друг, как будто не с нами, честное слово. Или, подожди, ты в сговоре с тем дедом?

– Вижу я, кто-то скор на язык. Так вот следует его укоротить, – злобно прошипел Олах.

Он хотел было добавить еще, как вдруг протяжный вой разнесся над негостеприимным лесом. Путники затихли и остановились.

– Волки, – испуганно прошептал Понграц.

И будто в подтверждение его слов звук повторился, но уже с другой стороны.

– Ладно, чего вы волков испугались? – сказал Удо. – Они ж редко на людей нападают, тем более все мы при оружии. Пошли, а то скоро совсем стемнеет.

– Пошли явно нехотя согласился Лайош.

Мужчины прибавили ходу, но старались идти как можно тише.

Тут резкий порыв ветра разогнал тучи, и за ними открылась полная Луна, белая-белая, холодная, яркая. Ее сияние напоминало серебряный блик новенького дуката. И как только безжизненный льдистый свет пал на лесную тропу, у кромки деревьев Калди крем глаза заметил серую тень. Он перевел взгляд – пусто. «Чертовщина, ей-богу», – подумал парень и потер глаза кулаком.

– Луна-то какая! – прошептал Янош. – Нехорошая. Старая Думитра всегда говорила при такой носа на улицу не казать. Можно на приколича или вырколака напороться.

Тут же вой послышался слева, затем эхом повторился справа, а потом раздался сразу с обеих сторон.

– Крови хотят, – тихо произнес Лайош, – они так собирают стаю перед охотой.

– И кто же добыча? Неужели мы? – опасливо спросил бывший семинарист.

– Не знаю. Ладно, идем!

Путники тронулись дальше. Понграц смотрел лишь в спину Хайнцу-Ульриху. Он уже боялся оборачиваться назад и озираться по сторонам. Бывший семинарист поймал себя на том, что шепчет слова молитвы. Шаг, второй, третий, четвертый. Еще, и еще, и еще. От звуков собственной поступи делалось легче. И юноша знал почему: они заглушают пугающие голоса леса.