Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Январь-Июнь

Понимаете, что мне близко в нём? Я с Данелией много раз разговаривал, и всякий раз… Конечно, лучше, чем он, не сформулировать. Он тоже человек скрытный. Он, когда начал делать мультипликацию, сказал: «Самое удивительное, что она делается слоями, раскладывается послойно. Я понял, что и жизнь делается слоями. И вот моё кино — это тот слой, которого не видно, но без которого всё не имеет смысла. Вот так бы я сформулировал». Данелия — действительно, это какие-то невидимые, но необходимые основы жизни: какой-то здравый смысл, милосердие, в последний момент приходящее раскаяние. В общем, он живописует те вещи, без которых мир бы погиб. А это очень хрупкие вещи, но они всегда в последний момент срабатывают. Ну, какой-то кислород жизни, которого не так много в воздухе, но без которого ничего не может быть.

Кстати, я как-то Токареву спросил… (Привет вам большой, Виктория Самойловна! Я очень вас люблю.) Я говорю: «Я не могу своему сыну объяснить, про что фильм «Мимино». И действительно не могу, потому что очень много там всего, а как-то сформулировать — трудно. Она сказала: «Это про то, что надо жить там, где ты нужен, а не там, где тебе нравится». И я подумал, что это правильно, наверное.

«Прочитал жестокий рассказ Шукшина «Крепкий мужик». Там бригадир со злобой рушит старинную церковь и становится изгоем в селе, его все возненавидели. Получается, Шукшин показал, что христианских чувств больше нет в людских душах?»

Да нет, Шукшин показал совершенно другое. Знаете, Андрей, я рискну сказать, что там христианские чувства ни при чём. Это не про христианские чувства рассказ, а это рассказ про пиррову победу. В русском народе (вообще в народе любом, но в русском особенно) живёт такое очень острое чувство: у победы какой-то странный вкус, как в старом анекдоте. Это история о том (этот шукшинский рассказ), как человек нажал и сломал, как он одержал победу, но его после этого перестали любить, перестали уважать, как он настоял на своём, как он раздавил… Эту церковь, крепость настоящую, очень трудно же было разваливать. Она всё выдерживала, всё выносила. Она казалась такой хрупкой, древней, слабой. А он взял и начал её разваливать — и в конце концов своего добился. Но когда ты настоял на своём и начинаешь дотаптывать оппонента — этого русский народ не одобряет. Русский народ одобряет победу духовную. А так все наши главные эпосы — это же эпосы о поражениях, о духовных победах: «Слово о полку Игореве», «Бородино» у Толстого. Наложена рука сильнейшего духом противника. Вот надо побеждать не тем, что ты кого-то дотоптал и доломал, а тем, что ты оказался лучше. Вот это очень важно.

Тут хороший вопрос: «Приходится нам верить на слово, что у вас прекрасные ученики. А как бы можно ознакомиться с их творчеством?»

Да ради бога. Скажем, 23 мая приходите на Ермолаевский, 25 послушать лекцию Кости Ярославского — «Ницше, но в меру». У нас разный с ним взгляд на Ницше, но мне интересно то, что он будет говорить. А 16 или 17 июня (мы будем уточнять) Настя Яценко — моя ученица уже из другого места, с журфака — будет читать лекцию о Дэвиде Линче, на мой взгляд, тоже достаточно ошеломляющую, насколько я пока знаком. Думаю, что осенью, думаю, что, может быть, в сентябре Лиза Верещагина ещё одну лекцию будет читать, на этот раз не о Флоренском, но о человеке не менее интересном — о Бруни, о том самом Льве Бруни, который известен резкой сменой профессий, вер и взглядов. Это интересно. Мне вообще интересно этих молодых слушать. И поскольку лекторий «Прямая речь. Второе поколение» успешно функционирует, давайте придём 23 мая и лично с ними подискутируем. Скоро ещё с практики кто-то вернётся. И летом тоже будут выступать. Я совершенно не прячу этих учеников. Больше того, я охотно предоставляю всему своему поколению возможность закомплексовать, слушая их.

«Один из явно выраженных трендов путинского правления — явная и сильная обида на Европу и на весь мир в целом — мол, «мы вас от фашизма спасли, а вы НАТО расширяете». Неужели Путин и его «политбюро» всерьёз считают, что вся Европа до Британских островов включительно за события семидесятилетней давности должна носить нас на руках?» — ну, я смягчаю.

Лёша, да, всерьёз уверены. Понимаете, тут же очень быстро исчезает граница между манипуляцией и личной верой. Я как учитель очень хорошо знаю: то, в чём ты убеждаешь остальных, поразительно быстро становится твоим собственным кредо. Кстати говоря, очень многие в России абсолютно убеждены, что мир должен нас любить просто за то, что мы — это мы. Таких людей много. Ну а кто сказал, что все должны быть правдивыми, свободными, достойными? Это совершенно необязательно.

«Хочу понять, почему вы не любите Онегина. Пусть с любовью, но, по-вашему, он вообще пустышка. В прошлой беседе вы сказали, что «байронизм, который высмеял Пушкин в «Онегине», — это провинциальные потуги молодого сноба выглядеть трагическим». Но ведь Пушкин с ним дружил».

Нет, не дружил, конечно. Пушкин говорит об этом. Это одна из бесчисленных пушкинских мифологем в романе.