Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Июль - Декабрь

Вот можно предъявить, наверное, в качестве такого упрёка, в качестве свидетельства безусловной катастрофы очень низкую мотивацию, очень низкую мотивированность общества, его неверие ни в какие результаты и, конечно, катастрофическое состояние культуры. Её нет. Нет за последний год ни одной книги, которую я мог бы назвать. Я мог бы назвать ещё не напечатанный, скажем, роман Ильи Боровикова, который, насколько я знаю, принят к публикации в «Гонзо». Я почти уверен, что у этой книги не будет яркой читательской судьбы, потому что она всё-таки написана абсолютно поперёк традиционных правил. Сейчас воспринимать какую-либо новизну очень сложно. И абсолютно я не уверен, что мою новую книжку кто-то там заметит и будет читать. И слава богу. Я не пытаюсь ей сделать рекламу на «Эхе». Я говорю о том, что сегодня уровень происходящего, вообще уровень происходящего, не только в культуре, он зашкаливающе низок.

Вот, кстати, к вопросу… Многие спрашивают насчёт итогов года. Понимаете, те итоги, которые подвёл Парфёнов в очень точном, на мой взгляд, эмоциональном и в каком-то отношении забавном интервью Синдеевой (в новом, только что оно вышло) — это интересные итоги, но для меня они не значимые. Вот то, что он говорит: «Да, это отставание навсегда, техническое». Да России совершенно не важно это техническое отставание. Понимаете, Россия всегда, в соответствии с теорией Веллера (которая, не знаю, верна ли во всём мире, но в России абсолютно верна), она не интересуется результатами, она интересуется эмоциями. И чем ярче эти эмоции, чем больше их диапазон — тем сильнее ощущение. Это как крыса в лабиринте, которая давит на рычаг наслаждения — и может поэтому и с голоду помереть; она наслаждается.

В России сегодня очень много стимулов для наслаждения, и наслаждения, как уже говорил, греховного. Эти sinful pleasures очень многообразны. А можно коллективно кого-то травить. А можно дежурить у кого-то в подъезде, как было некогда с Подрабинеком. А можно устраивать показательные казни или требовать высылок. А можно кощунствовать. Ну, разное есть. Это всё игры. Никто не искренен. Но все устраивают: одни — ересь, а другие — инквизицию. При этом ересь, конечно, морально устарела, а инквизиция совершенно неинтересна. Одни продолжают во всём обвинять жидов (что в XXI веке довольно забавно); другие серьёзно, с таким басовым интеллектуальным подходом, с таким серьёзным философским образованием говорят о консервативной революции. То есть когда конспирология и тотальное оглупление называют «консервативной революцией» и с важным видом как бы в самом деле сквозь бороду ссылаются в наше-то время на Рене Генона — ну, о чём здесь говорить? Понимаете, даже покойный Гейдар Джемаль всё-таки иронизировал над такого рода архаикой.

Когда страна впадает в средневековье, она извлекает из этого массу наслаждений. Это совершенно необязательно наслаждения экономического порядка. Это чистое такое садо-мазо. А можно публично карать, например, казнить — очень весело. А можно устраивать сексуальные оргии на этой почве. Это всё имеет такой неприкрытый эротический подтекст, и его даже смешно наблюдать. Поэтому не думайте, что итоги этого года в каком-то смысле (там, в экономике) значимы. Они совершенно не важны. Важна новая степень разнузданности, новая степень развязывания определённых инстинктов.

И вот в Серебряном веке это всё не просто имело место, а это полным ходом шло: и череда самоубийств, и эротическая проза, и огромное количество таких довольно ещё невинных по тем временам, но всё-таки пышных оргий, которые подробно описывает Кузмин. И такие персонажи, как Паллада Бельская или Глебова-Судейкина… И страшное количество террора — и такого террора, конечно, доморощенного, демонизируемого искусственно. Почитайте «Чёртову куклу» Зинаиды Гиппиус или «То, чего не было» Бориса Савенкова — и вы узнаете всё это.

Так что дословные повторения всех этих маний и фобий — они сулят нам, конечно, весёлый год и весёлые ближайшие годы. Но к экономическому состоянию нации это не имеет никакого отношения. Точно так же как и сама история России никакого отношения не имеет к производительным силам и производственным отношениям. Это как бы две истории: есть история экономическая и есть духовная; есть кредитная, а есть духовная. Вот главный итог года — это новые степени упоения низостью, новые формы упоения низостью, новые разновидности вседозволенности, духовного растления, расчёсывания гнойников, новые формы самомучительства и аутоэротизма. Вот ничего другого, к сожалению, нет.

«Как вы относитесь к «возрастной маркировке» художественной литературы в магазинах? Нужно ли контролировать то, что читают подростки?»