Читаем Трансцендентная сингулярность души полностью

Я срифмовал бы что-нибудь с Европой,Но точно, что не с ахом и не вздохом.

* * *

Глотните вина, господа офицеры!Вы были товарищи, братья, друзья…А нынче вы служите миллионерам,Ворам, олигархам и прочему бля.

* * *

Грустит душа. И долго воет ветер.Гитара рвётся, стонет и вопит.Мы расстаёмся только на рассвете.А ночью вновь кровать моя скрипит.

* * *

Если Вы кого-то обозвали,Дюже гневно полыхнув огнём,Значит, оттого сердитым стали,Что не в силах треснуть прям по нём.

* * *

Заблудился ветер в чьих-то косах.В складках платья долго он блудил.Распустился он. И на покосеДевушку собою соблазнил.

* * *

Дуну фее я в её ладошку.И она счастливо улыбнётся.Обниму на вздохе, понемножку.И она покажет свою ножку.

* * *

На холсте я сиял терракотовым блеском.Стихирян поражал не банально, гротескно.Рифмовал я щенка, феромоны и суку.И жужжит надо мною приблудная муха.

* * *

Семь дней назад я посетил ваш город.Он был прекрасен, мощен и суров.И Невский был в своих столетьях молод.И Петр у Сената был здоров.

* * *

Я ль зимой этот стих не писала?Кто б его оценил, прочитав!Я блины бы ему испекала,Резво зиму весною прогнав!

* * *

Жизнь у мишки – подобие тёрки:Трёт и нежит по шерсти и коже.Даже дырку в обёртке протерла,Скалкой треснув по плюшевой роже!

* * *

Я терзаюсь. Это сплин.Я красива и не дура.Хоть бы кто-нибудь одинОценил мою фигуру!

* * *

Я с бокалом вина принесу тебе птичку.У неё золотые глаза.И снесёт эта птичка с улыбкой яичко.И в любви порыбачит судьба.

* * *

А коты во дворе, задирая хвосты,Так орут, что мне даже завидно.И мой кот (вот стервец!), распушивши усы,Без меня загулял. Вот обидно!

* * *

В конвульсиях бился средь рифм стихоплёт,Стишки вдохновенно кропал.А если б ему подарить пулемёт,То он в пародистов стрелял!

* * *

Мыслю я своею бренной башней.Как на ветке груша, я повис.И скорблю про нации утраты.Я не Дон Кихот, я пессимист.

* * *

Ах, мимоза! Весной распушившись,Ты ботаников манишь собой.Как же хочется мне распуститься!Просто прёт из сердечка любовь!

* * *

А что сказал бы на всё этоА. Иванов? Как пародист,Он усмехнулся б чуть заметноИ не марал бы чистый лист.

* * *

Терзает сердце мне струна.Я так страдаю и пылаю,Что аж пою. Хоть я одна,Но в муках от любви сгораю.

* * *

Чтоб рассмешить людей, стараться надо.It is important. Каждый импотентПускай always стихи кропает. Своим задомОн потрясёт Стихиру, like a monument!

* * *

Стихом своим я не прискучу.Я баловник. С плеча рубя,Читателя не буду мучить.Зато помучаю тебя!

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сталин. Битва за хлеб
Сталин. Битва за хлеб

Елена Прудникова представляет вторую часть книги «Технология невозможного» — «Сталин. Битва за хлеб». По оценке автора, это самая сложная из когда-либо написанных ею книг.Россия входила в XX век отсталой аграрной страной, сельское хозяйство которой застыло на уровне феодализма. Три четверти населения Российской империи проживало в деревнях, из них большая часть даже впроголодь не могла прокормить себя. Предпринятая в начале века попытка аграрной реформы уперлась в необходимость заплатить страшную цену за прогресс — речь шла о десятках миллионов жизней. Но крестьяне не желали умирать.Пришедшие к власти большевики пытались поддержать аграрный сектор, но это было технически невозможно. Советская Россия катилась к полному экономическому коллапсу. И тогда правительство в очередной раз совершило невозможное, объявив всеобщую коллективизацию…Как она проходила? Чем пришлось пожертвовать Сталину для достижения поставленных задач? Кто и как противился коллективизации? Чем отличался «белый» террор от «красного»? Впервые — не поверхностно-эмоциональная отповедь сталинскому режиму, а детальное исследование проблемы и анализ архивных источников.* * *Книга содержит много таблиц, для просмотра рекомендуется использовать читалки, поддерживающие отображение таблиц: CoolReader 2 и 3, ALReader.

Елена Анатольевна Прудникова

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное