Транзит

Староста, не без участия местного жителя Янке, проявил такую щедрость к отступающим немецким частям, что около десяти фон Шенкоф послал связного в лагерь за одним из грузовиков для перевозки провианта и раненого полковника во временное расположение колонны СС. Гораздо быстрее бы с этим заданием справился полугусеничный транспортёр, но подумав, что в случае, если их увидят с воздуха, крытый брезентом грузовик без опознавательных знаков выглядел бы более безобидно, оберштурмфюрер приказал выкинуть мебель и пригнать в деревню наименьший из имевшихся в наличии и единственный не покрытый пятнами камуфляжа – трёхтонку «Рено» грязно-мышиного цвета. Машина пришла через час, с одним из эсэсовцев дивизии «Das Reich» за рулём, который сообщил, что водители-венгры сбежали и со своими винтовками, а Крошка, оставшийся за командира, узнав об этом, даже не послал никого на их поимку.

Война для Венгрии уже фактически кончилась, фон Шенкоф и сам, собственно, не видел причин задерживать этих людей, даже не находившихся официально в его распоряжении, тем более, что колонна направлялась на запад, в сторону противоположную их родному дому. Единственное, что его беспокоило – это возможность их поимки патрулями противника и, соответственно, быстрое обнаружение его колонны.

«У этих несчастных мадьяр[10] нет ни малейших причин рисковать собственной шкурой перед русскими, чтобы нас крыть. Тут уж каждый за себя, а мы им сейчас совсем не братья и далеко не товарищи, так же, скорее всего, сдадут сразу, даже если их не будут специально спрашивать, просто чтобы заслужить доверие “Иванов” и купить себе пропуск домой… Но и в этой ситуации Крошка, видимо, был прав: в любом случае, специально нарываться на советские части вооружённым венграм в немецкой форме не было резона, так что наверняка постараются проскользнуть незаметно. Организация же карательной экспедиции с целью их поимки на совершенно открытой местности только привлечёт ещё больше внимания, если что…» – с такими мыслями он наблюдал, как несколько его подчинённых затаскивают в кузов серого «Рено» свежевыпеченный хлеб, копчёности, домашнее вино, трёх свежезарезанных свиней, картофель и ещё много того, что он и сам уже долго не видел. При этом староста всё время стоял рядом и припоминал, что он сделал действительно всё, что мог и что обещал, а теперь очередь за ними – чем быстрее, тем лучше отъехать отсюда и не ставить под угрозу деревню, которая им так помогла.

Когда погрузка провианта была закончена, два эсэсовца из сапёрного взвода осторожно вынесли и положили в кузов полковника люфтваффе на привезённых носилках, а Янке лично перенёс его мешки и окованый ящик в грузовик и добровольно уселся рядом, на борт, явно с целью их охранять. Оберштурмфюрер очень удивился, заметив это: он был уверен, что уж именно Йозеф-то наверняка уже не захочет возвращаться и попросит его о разрешении остаться дома с семьёй, и, естественно, Янке не мог этого не знать, получит его… Потому что совершил невозможное. Во время последних боёв в Вене именно он, рискуя собой, спас своего командира, вытащив его, оглушённого взрывом и без сознания оставшегося в горящей самоходке, под обстрелом вражеских снайперов, пулемётов, миномётов и этих двух огромных тяжёлых гусеничных монстров «Иосиф Сталин», бивших по ним прямой наводкой из своих жутких 122-мм орудий с расстояния менее чем в триста метров. Всё кругом разлеталось в клочья и пыль так, что, казалось, ничто живое не может при этом уцелеть, выжить… Толстые стены добротных кирпичных особняков на окраине города, казавшиеся вечными и непоколебимыми, под ударами русских танковых пушек просто рассыпались в песок. Гул и грохот был так силён, что выбивал большинству притиснувшихся к руинам солдат обеих сторон барабанные перепонки, превращая для них всё окружающее в звенящую тишину кадров немого кино… фильма-катастрофы…

Несмотря на то, что было около трёх часов дня, на улице, где шёл бой, практически стемнело, так как дым, пепел и серо-оранжевая удушливая кирпичная пыль, поднимаясь вверх, абсолютно закрывали солнечный свет. Картина напоминала Апокалипсис… Когда Янке, сам полуглухой от заполнявшей уши после очередного близкого взрыва, собственной запёкшейся грязной крови, с лёгкими, носом и ртом, полными липкого тестообразного месива, состоящего из смешавшихся с человеческими слизистыми выделениями всепроникающих микроскопических частиц кирпичной пыли и штукатурки, под шквалом пуль рванулся к подбитой бронемашине, он даже не знал, жив ли ещё его командир… Его собственные шансы выжить на пути туда и обратно были при этом явно менее пятидесяти процентов, но он побежал. Через примерно минуту после того, как он оттащил оберштурмфюрера в сторону, в открытый взрывом канализационный отвод, самоходка – один из последних уцелевших к этому времени в немецкой армии, в пятнистом, как настоящая пантера, камуфляже, «охотник на танки» «Jagdpanther»[11] фон Шенкофа – разлетелась на дымящиеся куски, получив почти одновременно два прямых попадания от русских тяжёлых танков.