Транзит

Он писал все и вся. Он писал лесные пейзажи и морской прибой. Он писал Лагерь Два и натюрморты из экзотических плодов, шкур кроликоподобных и томагавков. Он написал купающихся Тома и Мэри, обнаженную Барбару и ее портрет.

Тому в конце концов это надоело, и он стал ходить на охоту и за фруктами в одиночку. Порой, когда она чувствовала себя достаточно хорошо, к нему присоединялась Мэри. Иногда он брал с собой Барбару - если ему, конечно, удавалось оторвать ее от созерцания величайшего художника со времен Леонардо за работой.

В один их таких дней и произошло нечто, положившее конец этой идиллии.

Авери взялся написать портрет Мэри - как он объявил, этот портрет станет ей подарком ко дню рождении сына... или дочери... Недомогания Мэри понемногу сошли на нет, хотя утром ей все еще было немного не по себе. По утрам она никак не могла проснуться, и от любой работы ее начинало подташнивать. В общем, утро - самое удобное время позировать для портрета. Мэри казалось, что она должна заставлять себя работать, и утверждения Авери, что позирование - тоже работа, помогали ей заглушить чувство вины.

Тем утром они с Авери остались в лагере вдвоем. Мясо кончилось, фрукты тоже, и Том с Барбарой взялись исправить положение. Они отправились в лес, оставив револьвер в лагере: так было заведено.

Шло время (Авери, надо сказать, этого вовсе не замечал), и Мэри устала позировать. Они устроили перерыв - Авери побежал освежиться в море, а Мэри валялась на песке, глядя, как он плещется в воде.

- Как насчет еще одного сеанса перед ленчем? - спросил Авери, вылезая из воды. - Или ты слишком устала?

- Да я, вроде, ничего, - ответила Мэри. - Но ты не слишком затягивай. Том и Барбара должны вернуться с минуты на минуту.

- Ерунда. Еще и часа не прошло, как они ушли.

- Том прав, - рассмеялась Мэри. - Ты совсем чокнулся от этой своей живописи!.. Они ушли три часа тому назад.

Но Авери ничего не ответил. Он уже вновь углубился в работу. Он только что заметил необычный блеск в ее глазах, который раньше как-то ускользал от его внимания.

Наконец он заметил, что Мэри ерзает.

- Сиди спокойно, родная, - попросил он. - Иначе твоя левая грудь станет похожей на помятую дыню.

- Извини... у меня что-то побаливает спина.

- Черт, чего же ты сразу не сказала, - заволновался он. - Впрочем, ты-то не виновата. Это все я. Окончательно потерял чувство меры! Том меня просто-напросто убьет, если узнает, как я тебя измучил!.. Сделать тебе массаж?

Мэри покачала головой.

- Скорее бы они возвращались, - сказала она. - Их нет уже целую вечность. Как ты думаешь, что могло случиться?

- С ними все в порядке, - уверенно заявил Авери. - Том вполне может за себя постоять. Да и Барбара тоже, если уж на то пошло.

- А я все равно нервничаю, - призналась Мэри, потягиваясь.

Авери добавил еще пару штрихов к почти законченному портрету.

- Я только что придумал название для нашего острова, - сказал он, помолчав. - Должны же мы его как-то называть, правда? Как тебе нравится Эльдорадо?

- Если не считать золотых сфер и золотых людей, - усмехнулась Мэри, золотом здесь, по-моему, и не пахнет.

Отложив кисти, Авери критически посмотрел на холст. Затем повернулся к Мэри.

- Если ты простишь мне старую избитую истину... никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь... Знаешь, я все меньше и меньше злюсь на Них. Вы с Томом, мы с Барбарой нашли здесь пусть и не золото, но нечто чертовски на него похожее. По правде говоря, сейчас я счастливее, чем когда-либо в жизни... Да, Эльдорадо - название что надо. Когда Том и Барбара вернутся, мы вспомним о демократии и поставим вопрос на голосование.

Мэри с тревогой поглядела на белую полосу пляжа, на роскошную зелень деревьев и кустарников.

- Хоть бы они скорее возвращались, - повторила она. - Что-то случилось...

- Да брось ты, - начал Авери. - Ты просто... - слова замерли у него на устах.

В нескольких десятках ярдов от них из леса появился человек. Это был Том. Он шатался и, похоже, едва держался на ногах - словно пьяница, возвращающийся домой. У него на груди на рваной рубашке медленно расплывалось кровавое пятно.

С душераздирающим криком Мэри бросилась к нему. Авери - за ней.

Том усиленно моргал и щурился, как будто пытаясь разглядеть, кто это спешит ему навстречу.

- Извини, старина, - с трудом пробормотал он подбежавшему Авери. - Не слишком-то я... Эти гады сцапали Барбару... - и с этими словами он без чувств повалился на землю.

У него из спины, около плеча, торчало обломанное копье.

22

Кое-как совместными усилиями они втащили Тома вверх по лестнице в лагерь. Авери внес его в палатку и осторожно положил на один из спальников лицом вниз.

Мэри была бледной, как полотно. Руки у нее дрожали. Сделав над собой отчаянное усилие, она сказала почти спокойным голосом:

- Ты... ты можешь вынуть копье?..

- Да, - ответил Авери с уверенностью, которой вовсе не чувствовал. Я вытащу его... Принеси-ка ты лучше воды... И, Мэри, знаешь, не торопись. Понимаешь?

Молча кивнув, она вышла из палатки.

- Том, - позвал Авери, становясь на колени, - старина, ты меня слышишь?