Транзит

– Это ты сейчас что имел в виду под процессором?

– Какие вам пошлые мысли лезут в голову, Валентина Сергеевна! Я имел в виду ту железную коробку, что под столом стоит, а вы о чём подумали?

– Да с тобой что угодно подумать можно, иди уже, а то работы по горло.

Вернувшись в кабинет, Родин запер дверь на ключ, он должен был сосредоточиться и не хотел, чтоб ему кто-то мешал.

Налив себе кофе, Родин принялся за дело. Для начала он бегло просмотрел их все и рассортировал по приоритету. Так или иначе могли представлять оперативный интерес сорок квартир семнадцатого дома.

Из этих сорока в девяти жили пенсионеры, пожилые люди. Родин сразу убрал их в сторону. Ещё двадцать один – нормальные, благополучные семьи, на момент совершения преступления жильцы находились дома. Две квартиры пустовали, в двух жили студенты, молодые ребята. Соседи о них отзывались хорошо: культурные, вежливые, чистоплотные. В оставшихся шести квартирах проживали лица, которые для Родина представляли потенциальный интерес. В двух квартирах проживали незамужние женщины тридцати и тридцати пяти лет. В оставшихся четырёх – молодые, но замужние. Из этих четырёх в двух мужья были на работе в ночную смену. Итак, Родина заинтересовали четыре квартиры с молодыми женщинами. Почему именно так? Потому что интуиция ему упорно шептала на ухо: «Шерше ля фам». Это была первая мысль, которая пришла Родину в голову, ещё когда он находился на месте происшествия, и которая его так и не отпустила. О своей интуиции Родин никому не рассказывал, потому что, как правило, от него отшучивались или его поднимали на смех. В то же время для себя он хорошо знал, что первая возникшая в голове мысль в подавляющем большинстве случаев бывает правильной. И лишь благодаря интуиции он мог раскрывать столько преступлений. Благодаря ей он всегда оказывался в нужное время в нужном месте. Родин включил телефон, набрал номер участкового.

– Привет, Долгов, семнадцатый дом по Дружбе ты обслуживаешь?

– Здорово, Родин! Я, а что ты хотел? Я вроде сыскарям из убойного весь расклад дал.

– Витя, меня четыре квартиры интересуют: шестая, девятая, пятнадцатая и двадцать первая. Что-нибудь по ним вспомнишь?

– Ах ты, кобелина, я думал, действительно по работе, а ты баб молодых ищешь!

– Долгов, мне тут сведущие люди сообщили, что один недобросовестный участковый ларёк крышует, где водочкой приторговывают, не хочешь узнать, кто это такой?

– Да ладно тебе, Серёга, я же шуткой, – сконфузился Долгов. – В общем, смотри: в шестой Людка живёт, шалавистая баба, мужики к ней хороводом ходят, сама прибухивает, но ведёт себя тихо. В девятой – Яна, симпатичная женщина, можно даже сказать, красивая, вполне нормальная, мужики у неё то бывают, то нет. В пятнадцатой – семья Липатовых, так, ничего особенного, за исключением того, что муж ревнивый, сцены ревности регулярно устраивает, а в двадцать первой – вообще не знаю. Они месяц назад там квартиру купили, ещё времени не было познакомиться. И если ты думаешь, что они с головой связаны, то двадцать первая отпадает, у них окна на другую сторону выходят. Голову надо было тогда с обратной стороны дома вешать.

– Спасибо, Витя, за информацию. С ларьком-то поаккуратнее будь, а то возьмут тебя ОСБшники за мохнатые шарики.

– Итак, – размышляя вслух, подытожил результаты Родин, – что мы имеем? Имеем мы три очень интересные квартиры. Любая из них потенциально может иметь причастность. Ладно, вечером с Варкуном съезжу и сам проверю.

Больше всего, конечно, подходит квартира Липатовых: как следует из рапорта, муж был в бане с друзьями, вернулся под утро. Вполне подходит: пришёл домой, застал любовника, скандал, на улице догнал, убил и дальше всё по сценарию. Но Родин понимал, что это сильно просто, чтобы быть правдой. В таких случаях действовал уже другой закон, так называемый закон подлости. По этому закону, как всегда, виноватым окажется тот, кого меньше всего подозреваешь. Стук в дверь прервал размышления Родина. Он открыл дверь, это были Варкун и Молочников.

– Вы что так быстро? – поинтересовался Родин

– Серёга, ты чего? Шестой час вечера уже, весь день убили, ты спал, что ли?

– Да нет, мозг насиловал, как там наш Пинкертон, проявил себя?

– Проявил, а как же? Минут двадцать мне доказывал, что такого цвета авто, как «брызги шампанского», не существует, пока я его мордой не натыкал.

– Ну ничего, у человека есть собственное мнение, уже хорошо. Молочников, вон на телевизоре лежит атлас со всеми расцветками автомобилей, чтоб к завтрашнему дню знал их все наизусть.

Круг сужается

В кабинете Саенко собиралась следственно-оперативная группа в полном составе. Вначале докладывал Веселов.